— Ты хочешь, чтобы я убрался?
— Нет. Я подумывала о душе и кофе для двоих. Я даже не стала бы предлагать мои обычные «Поп-Тартс», а поджарила бы тебе омлет.
— Я люблю «Поп-Тартс».
— Не верю. Ты завтракаешь по-взрослому.
— В основном держусь на «Штруделях для тостера».
Мак приподняла голову.
— Обожаю их. Послушай, если я предложу горячий душ, кофе, «Поп-Тартс» с омлетом, ты останешься на вечерний прием?
— Останусь… если добавишь зубную щетку и бритву. Вряд ли у тебя найдется лишняя пара вечерних туфель.
— У меня полно туфель, но, думаю, ты говоришь о мужских.
— Да, лучше бы мужские. От шпилек у меня сводит пальцы.
— Ты забавный парень. Вообще-то мы могли бы тебя выручить. У Паркер большой запас вечерних туфель. Стандартные черные штиблеты для мужчин, черные шпильки для женщин.
— Это… профессионально.
— Это маниакально. Но несколько раз очень выручало. Какой у тебя размер?
— Четырнадцатый.
— Что? Четырнадцатый?
— Виновен.
— Авианосцы! — Мак откинула одеяло и уставилась на его ступни. — Нет, линкоры!
— Вот почему я так часто спотыкаюсь. Вряд ли маниакальность Паркер простирается до четырнадцатого размера.
— М-да, пожалуй. Но зубной щеткой и бритвой я тебя обеспечу.
— Тогда договорились.
— Думаю, начнем с душа. Горячие, мокрые и скользкие. — Мак лукаво взглянула на Картера и ухмыльнулась. — О, кто-то у нас опять проснулся! — Рассмеявшись, она скатилась с кровати и бросилась в ванную комнату.
Через некоторое время, закутываясь в полотенце, Мак уже точно знала, что Картер так же изобретателен в вертикальном положении, как и в горизонтальном. Наслаждаясь необыкновенным ощущением свободы и невесомости, она отыскала новую зубную щетку и одноразовую бритву, и крохотный тюбик крема для бритья из дорожного набора.
— Держи. — Она повернулась к нему как раз в тот момент, когда он, выбираясь из душевой кабины, ударился локтем. — У меня вопрос. Куда девается твоя неуклюжесть, когда ты занимаешься сексом?
— Наверное, лучше концентрируюсь, — пробормотал он, потирая ушибленный локоть. — И ты отвлекла меня своим полотенцем.
— Поскольку ты собираешься бриться, думаю, мне лучше уйти и сварить кофе. Ты не будешь на меня отвлекаться и не изрежешь лицо в лоскуты.
Мак похлопала его по щеке, но он дернул девушку на себя и очень тщательно отвлекся. Вывернувшись, в конце концов, она швырнула ему свое полотенце.
— Забирай, раз уж оно тебя так беспокоит.
И неторопливо вышла, прихватив висевший на двери халат.
Отмеряя кофейные зерна, Мак весело мурлыкала какой-то мотивчик. Если честно, благодаря стараниям Картера она сегодня совершенно не нуждалась в кофе. Мак счастливо вздохнула. Как чудесно чувствовать себя незаменимой, желанной и необыкновенно бодрой.
Когда в последний раз мужчина вызывал в ней такие чувства? Ну-ка, ну-ка… Никогда. Вообще никогда. И кроме всего прочего… она чувствовала себя счастливой.
Мак открыла холодильник, отсчитала четыре яйца. Должно хватить. Миска, сбивалка, сковородка… Мак вдруг поняла, что ей приятно готовить ему завтрак. Что она хочет завтракать с ним. Хочет ухаживать за ним, как он ухаживал за ней.
Должно быть…
Все мысли вылетели из головы, когда она услышала, как открывается парадная дверь.
— Эм? Если ты явилась выпрашивать кофе, то, надеюсь, принесла хоть одну из украденных у меня кружек.
Мак обернулась…
— Мама! — Мак почувствовала, как немеет лицо. — Что ты здесь делаешь?
— Заглянула к собственной дочери. — Лучезарно улыбаясь, Линда раскинула руки и, метнувшись через кухню, заключила Мак в объятия. — Ой, какая ты худенькая! Ты должна была стать моделью, а не фотографом. Кофе! Чудесно. У тебя есть обезжиренное молоко?
— Нет. Прости, мама, но ты выбрала неудачный момент.
— Ой, ну почему ты так любишь меня обижать? — Линда прекрасно знала, что надутые губы очень ей идут, а потому уголки розовых губ опустились, задрожали, в кукольных голубых глазах засверкала обида. Абсолютная беззащитность, бьющая без промаха, о чем Линда тоже прекрасно знала.
— Я не хотела тебя обидеть. Просто… у нас сегодня прием, и…
Линда отмахнулась.
— Вечно у вас приемы. Ты вполне можешь уделить пять минут родной матери. — Линда швырнула пальто на табурет. — Я проехала весь этот длинный путь, чтобы поблагодарить тебя за курорт. И извиниться. — Голубые глаза блеснули благодарностью и непролитыми слезами. — Я не должна была злиться на тебя, особенно после твоего подарка. Мне очень жаль.
Мак знала, что мать сама верит в свою искренность, пока говорит.
Не собираясь признавать столь мимолетные чувства, Мак достала кружку. Угощу ее кофе и отправлю с глаз долой.
— Отличный костюм. Ты неплохо подготовилась к неформальному визиту.
— Ах, это? — Линда тряхнула белокурыми волосами, погладила соблазнительные бедра, обтянутые ярко-красным костюмом. — Великолепно, не правда ли? — Она закинула голову и рассмеялась, и смеялась, пока не выжала из Мак улыбку.
— Да, особенно на тебе.
— Как ты думаешь, жемчуг сюда подходит? Не слишком меня старит?
Мак протянула кружку.
— Тебя ничто не старит.
— Ой, милая. Неужели у тебя нет приличной чашки с блюдцем?
— Нет. Куда ты собралась?
— У меня поздний завтрак в городе, в «Элмо». С Ари.
— С кем?
— Ари. Я познакомилась с ним на курорте. Я же тебе говорила. Он живет в городе. У него оливковые рощи и виноградники и… ну, я точно не знаю, но это не имеет значения. Теперь бизнесом управляет его сын. Ари — вдовец.
— Понятно.
— Это он! Единственный! — Забыв о кофе, Линда прижала ладонь к груди. — О, Мак, у нас полное слияние душ и сердец, такое мгновенное взаимопонимание, такая связь. Должно быть, сама судьба привела меня на курорт в одно время с ним.
Мои три тысячи привели тебя на курорт, мысленно поправила ее Мак.
— Он очень красивый и такой импозантный. Он путешествовал по всему свету. У него есть второй дом на Корфу, квартира в Лондоне и летний домик в Хэмптонсе. Не успела я приехать с курорта, как он позвонил и пригласил меня на завтрак.
— Желаю хорошо провести время. Тебе пора, до города далеко.
— Да, но моя машина вчера как-то странно зафырчала. Одолжи мне свою.
— Я не могу одолжить тебе свою машину. Она мне нужна.