— И вот вдруг молодая, богатая Друсилла зачем-то арендовала магазин и начала торговать цветами.
— Во-первых, не арендовала, а купила, — поправила его Обри. — Дуг, надеясь на большие комиссионные, позвонил Друсилле и сказал, что на Маркет-стрит можно снять помещение под магазин, и тут она спросила, не хотят ли владельцы продать его. Они согласились. А потом она сделала Дуга самым счастливым человеком в Сент-Кристофере, когда позвонила и попросила подыскать дом для жилья. Она приехала, и ей понравилась эта старая развалюха у залива Ойстер.
— Да там же ничего вокруг, кроме болот и леса.
— Да уж, твоя девушка любит уединение, — сказала Обри. — Всегда держится особняком. Очень вежливая и внимательная к клиентам, но все-таки всегда сохраняет дистанцию. Она мне кажется очень холодной.
— Она же здесь новенькая. — Уж он-то прекрасно понимал, каково это — оказаться именно там, где тебе хотелось бы жить, и не знать, приживешься ли, найдешь ли свое место.
— Легка на помине! Твоя новая подружка уже здесь. Дрю шла решительной, грациозной походкой, не обращая внимания на столы с пятнами от пива.
— Какая же она все-таки классная! — сказала Обри.
— Да уж. — Сет достал деньги и бросил их на стойку бара. — Я покидаю тебя, моя девочка.
Обри широко раскрыла глаза:
— Вот так и нарисуй меня, покинутой и оскорбленной.
Он чмокнул ее в щечку и пошел навстречу Друсилле.
Она остановилась у столика и заговорила с официанткой. Сет сначала не узнал женщину, которая стояла рядом с Друсиллой. Терри Хадгроув, блондинка с пухлыми губками и по-прежнему прекрасной фигурой. Они с Сетом встречались в течение двух незабываемых месяцев, когда еще учились в школе. Расстались они не очень хорошо.
— Извини, но я все-таки не буду снимать у тебя квартиру, — сказала Терри, ловко удерживая поднос на бедре. — Мы с Джей-Джей помирились.
— Джей-Джей? — Дрю удивленно посмотрела на нее. — Это тот самый, о котором ты говорила, что он врун и подлец и что ты не хочешь никогда его больше видеть?
— Ну… — Терри неловко переминалась с ноги на ногу, — когда я тебе это говорила, мы ведь были в ссоре, и тут-то я и увидела твое объявление: «Сдается». Я была так зла на него, ну, ты знаешь, как это бывает. А потом мы помирились.
— Ты уже говорила. Ну что ж, поздравляю. Было бы, конечно, правильнее зайти и сказать мне об этом.
— Извини, пожалуйста, но в это время мы как раз…
— Мирились, — закончила за нее Дрю.
— Привет, Терри.
Она взвизгнула:
— Ой, Сет! Сет Куинн!
— Как дела?
— Да все хорошо. Я слышала, что ты вернулся, и вот ты здесь, собственной персоной. Такой высокий, красивый, намного интереснее, чем раньше, да к тому же известный художник! Сколько же времени прошло с тех пор, как мы окончили школу?
— Да, немало, — сказал он и посмотрел на Дрю.
— Вы знаете друг друга?
— Встречались, — ответила Дрю. — Пойду-ка я, пожалуй, а вы поговорите о старых добрых временах.
— Мы сделаем это как-нибудь в другой раз. — Он оставил надувшую губы Терри и догнал Дрю: — Давайте я угощу вас.
— Я ничего не хочу, спасибо. Я уезжаю отсюда сию же минуту, пока мои барабанные перепонки не лопнули от этого ужасного оркестра. И к тому же ваша хорошенькая приятельница так и поедает меня глазами.
Он раскрыл перед ней дверь:
— Ваши цветы произвели настоящий фурор.
— Я очень рада.
— Так вы сдаете помещение?
— Да, как вы слышали.
Она обошла свой черный «мерседес» и уже собиралась сесть в него. Прежде чем она успела это сделать, Сет взялся за ручку, а потом встал, опершись о дверцу.
— Так какое помещение, где?
— На втором этаже, над магазином. Знаете, я не могу вести машину, не сев в нее.
— Над магазином, — повторил он. — Там три окна, так что света должно быть достаточно. А какая площадь?
— Двадцать семь квадратных метров, включая кухню.
— Давайте поедем посмотрим.
— Вы хотите посмотреть ее прямо сейчас?
— Я поеду вслед за вами. Не беспокойтесь, это не займет слишком много времени, — сказал он, непринужденно улыбаясь. — Я обычно быстро принимаю решения.
Она тоже умеет быстро принимать решения, подумала Дрю, отъезжая. Сета она раскусила. Он уверен в себе и очень талантлив. И конечно, привлекателен. Его худощавая фигура как будто специально создана для этих его вытертых джинсов. А прямые волосы какого-то интересного, бронзового оттенка никогда не выглядят прилизанными. Впалые щеки, ярко-голубые глаза. Он смотрит на тебя так, как будто видит что-то, чего другие не замечают. Что-то, что ты даже сама про себя не знаешь. Женщины для него как палитра красок. Он может окунуть кисть в одну из них просто по прихоти. Как он сидел с молоденькой блондинкой в баре! Сразу видно, что между ними что-то есть.
И все же она согласилась и по его просьбе едет в магазин показывать ему квартиру, хотя больше всего на свете ей хотелось бы сейчас вернуться в свой любимый дом.
Что ж, это разумно, зачем квартире простаивать.
Было девять часов прохладного весеннего вечера, но пристань практически опустела. На приколе стояло несколько лодок, редкие парочки гуляли по набережной при свете месяца.
Ох, как же ей нравилась набережная! Она чуть не завизжала от восторга, когда узнала, что это здание будет принадлежать ей. Она представила себе, что в любую минуту сможет выйти на улицу и увидеть воду, ловцов крабов, туристов. Почувствовать влажный воздух на своих щеках.
Было бы гораздо практичнее поселиться в квартире над магазином. Но она решила не жить там, где работаешь.
Она выключила фары, заглушила мотор и взяла сумочку. Сет уже раскрывал перед ней дверцу машины.
— Осторожнее, здесь довольно темно. — Он взял ее под руку и повел на второй этаж.
— Я прекрасно все вижу, спасибо. — Она отстранилась от него и раскрыла сумочку, чтобы достать ключи. — Вон там парковка, а вход в квартиру отдельный, впрочем, вы и сами это заметили.
— Послушайте. — На середине лестницы он коснулся ее плеча и остановился. — Постойте немного и послушайте. Просто потрясающе, правда?
Она невольно улыбнулась. Она прекрасно поняла, о чем он говорит. И это действительно было здорово — такая гулкая тишина!
— Через некоторое время такого здесь больше не будет. — Он еще раз обвел взглядом темную улицу, дома, лужайки перед ними. — Начиная с Дня Поминовения сюда понаедут туристы и дачники. Солнце будет заходить поздно, станет тепло, и люди будут гулять до поздней ночи. Это тоже бывает приятно — весь этот гам и веселье. Праздничный шум.