Она с улыбкой отбросила у него со лба волосы.
— Ты перетрудился, приводя дом в порядок, записывая сказку, пытаясь убедиться, что правильно сделал, перевезя Джесси в другое место…
— Не знал, что меня насквозь видно.
— Нетрудно увидеть. — Ана приложила пальцы к вискам Буна, принялась массировать круговыми движениями. — Сейчас избавишься от проблем и сготовишь мне ужин.
— Я хочу…
— Знаю. — Она держалась твердо, чувствуя, как его боль начинает пульсировать в ее глазницах. Чтобы отвлечь Буна, приникла к его губам, впитывая и постепенно утихомиривая боль. — Спасибо.
— Всегда пожалуйста, — пробормотал он, целуя ее крепче.
Ее ладони скользнули с висков на плечи. Так гораздо труднее принимать боль, которая разливалась в ней ядом. Пульсация, трепет и искушение.
Слишком сильное искушение.
— Бун… — Ана осторожно выскользнула из объятий. — Мы слишком торопимся.
— Я же сказал, что не тороплюсь. Хотя это мне не мешает поцеловать тебя при удобном случае. — Он снова взял бокалы с вином, протянул один ей. — Все будет так, как ты скажешь.
— Не знаю, благодарить тебя за это или нет. Пожалуй, поблагодарю.
— Нет. Не надо благодарить даже за то, что я тебя хочу. Просто так вышло. Я иногда гадаю, что будет, когда Джесси вырастет. Горькие моменты. При этом понимаю, что, если какой-то мужчина заставит или уговорит ее сделать то, к чему она еще не готова, я его просто убью. — Он хлебнул вина и мрачно усмехнулся. — Разумеется, если она к сорока годам придет к выводу, что готова на все, то запру ее в комнате; пока не одумается.
Ана рассмеялась и вдруг осознала, что Бун стоит рядом, прислонившись спиной к грязной плите, заставленной кастрюлями, повязанный полотенцем поверх джинсов, а она в него почти влюбилась. Как только влюбится, будет готова. Ничто ее не заставит одуматься.
— Настоящий отец-параноик.
— Отцовство и паранойя синонимы. Поверь на слово. Обожди, пока у Нэша появятся близнецы. Сразу задумается о страховании их жизни и о гигиене зубов. Ударится в панику, если кто-то чихнет среди ночи.
— Моргана его образумит. Все, что нужно отцу-параноику, это чуткая мать… — Она прикусила язык, обругала себя. — Извини.
— Ничего. Лучше не обходить на цыпочках эти вопросы. Элис не стало четыре года назад. Раны затягиваются, особенно когда остаются хорошие воспоминания. — В соседней комнате послышался грохот и быстрый топот. — И когда шестилетнее существо держит тебя в спортивной форме.
Влетела Джессика, бросилась к Ане.
— Пришла! Я уж думала, никогда не придешь…
— Ну конечно, пришла. Никогда не отказываюсь от ужина у любимых соседей.
Бун, наблюдая за ними, открыл, что головная боль стихла. Странно, подумал он, выключая плиту и готовясь накрывать на стол. Даже аспирин не пришлось принимать.
Ужин не получился тихим и романтическим. Бун зажег свечи, срезал в саду цветы, унаследованные при покупке дома. Ужинали в алькове с широким округлым окном, под песни моря и птиц. Идеальная декорация для романа.
Только никто не шептал секретов и обещаний. Вместо этого звучал смех и детский лепет. Говорили не о том, как пламя свечей окрашивает кожу Аны, подчеркивает серый цвет ее глаз, а об учебе в первом классе, о сегодняшних проделках Дэзи, о сказке, еще вызревавшей в сознании Буна.
После ужина Ана выслушала рассказы Джессики о школе, о ее новой лучшей подружке Лидии, потом вызвалась вместе с девочкой навести порядок на кухне.
— Не надо, я потом сам приберу, — отказался Бун, уютно чувствуя себя в залитом заходящим солнцем алькове, отлично помня о жутком хаосе на кухне. — Грязные тарелки никуда не денутся.
Вы готовили, — заметила Ана, поднявшись и собирая посуду. — Когда мой отец готовит, мама моет тарелки. И наоборот. Таков закон Донованов. Вдобавок кухня самое подходящее место для девичьей болтовни, правда, Джесси?
Девочка никакого понятия не имела о девичьей болтовне, но сразу заинтересовалась.
— Могу помочь. Никогда не разбила ни одной тарелочки.
— А когда девочки сплетничают на кухне, мужчинам туда вход запрещается. — Ана заговорщицки наклонилась к Джесси. — Они только мешают. — Бросила лукавый взгляд на Буна. — Предлагаю вам пройтись с Дэзи по берегу.
— М-м-м… — Прогуляться по берегу? В одиночестве? — Вы уверены?
— Абсолютно. Не торопитесь. Слушай, Джесси, когда я в прошлый раз была в городе, то приметила дивное платье. Голубое, как твои глаза, с большим атласным бантом… — Взглянув на Буна, Ана умолкла со стопкой тарелок в руках. — Как, вы все еще здесь?
— Уже ушел.
Выходя в сгущавшиеся сумерки в сопровождении скакавшей под ногами Дэзи, Бун слышал из окон легкую музыку женского смеха.
— Папа говорит, ты в замке родилась, — объявила Джесси, помогая загружать посудомоечную машину.
— Правда. В Ирландии.
— В самом настоящем замке?
— В самом настоящем, у моря. В нем есть башни, бойницы, потайные ходы и подъемный мост.
— Прямо как в папиных книжках.
— Похоже. Наш замок — волшебный дворец. — Споласкивая тарелки, Ана прислушалась к плеску воды, представляя себе спорящие и смеющиеся голоса в огромной кухне, где горит огонь в топке и славно, призывно пахнет свежим хлебом. — Там родился мой отец и братья, и отец моего отца, и отец его отца, и так далее, я даже точно не знаю.
— Если б я родилась в замке, то там и жила бы. — Занимаясь делом, Джесси держалась поближе к Ане, необъяснимо наслаждаясь запахом женщины, легким дрожанием женского голоса. — Почему ты оттуда уехала?
— Ну, это все равно мой дом, хотя иногда надо уехать, найти и обустроить свой собственный дом. Проявить свои волшебные силы.
— Как мы с папой.
— Да. — Ана закрыла посудомоечную машину, наполнила раковину горячей мыльной водой для кастрюль и сковородок. — Тебе нравится жить в Монтерее?
— Очень. Бабушка Нана говорит, что мне надоест, как только новизна исчезнет. Что такое «новизна»?
— То, что для тебя новое. — Не очень-то умно говорить подобные вещи впечатлительному ребенку. Впрочем, видно, чутье у бабушки Наны острое. — Если надоест, то вспомни, что лучше всего там, где ты есть.
— Мне нравится там, где папа, даже если он в Тимбукту меня увезет.
— Куда?
— Бабушка Сойер сказала, что он с таким же успехом мог уехать в Тимбукту. — Джесси взяла вымытую кастрюлю и с глубокой сосредоточенностью принялась вытирать полотенцем. — Тимбукту в самом деле настоящее?
— Угу. Только так заодно называют самое далекое место. Просто дедушка с бабушкой по тебе сильно скучают, солнышко.