Удар попал в цель. Фрэнсис расправила плечи и решительно направилась к двери.
— Я собираюсь лечь, — бросила она на ходу.
— Охотно составлю тебе компанию. Жду не дождусь того, как начну понемногу узнавать настоящую Фрэнсис Хоксбери.
Он стоял у самой двери, преграждая путь. Что было делать, как поступить? Там, где невозможно победить в открытом бою, нужно действовать притворством, подумала Фрэнсис.
— Я… э-э… как скажете, милорд, — пролепетала она, сделав испуганную мину.
— Филип, — поправил Хок, улыбаясь.
Он редко испытывал возбуждение такой силы, как в этот момент. У него буквально свело сладкой судорогой весь низ живота. Эта женщина, его жена, принадлежала ему душой и телом! Ее покорность подстегнула его даже сильнее, чем неповиновение. «Она смирилась, — думал Хок, вне себя от вожделения, — она полностью в моей власти!»
— Я не заставлю тебя ждать, — заверил он, отступая.
— Я рада, ми… Филип.
Она бросила все тот же застенчивый, испуганный взгляд из-под ресниц, и Хок почувствовал потребность успокоить ее.
— На этот раз все будет иначе, Фрэнсис, — сказал он, привлекая ее к себе.
Он наклонился и дотронулся губами до ее губ, потом приподнял ее лицо за подбородок, заметив небрежно:
— Вот так мне нравится больше. Я доволен тобой, Фрэнсис.
Она промолчала. Хок отступил, позволив ей выйти из комнаты.
— Я скоро! — крикнул он вслед.
Он вышел из гостиной в вестибюль и следил за тем, как Фрэнсис поднимается по лестнице. Мысль о том, что эти длинные стройные, ноги обовьются вокруг его бедер, заставила его сердце буквально запрыгать в груди. Слепой глупец, сколько времени он потерял!
Хок спросил себя, как бы он вел себя в первую брачную ночь, если бы с самого начала узнал Фрэнсис в ее истинном облике. Помнил бы он рассказы мужей джентльменов о соблюдении светских приличий вообще? Хок неопределенно покачал головой: он не знал.
«Друг мой Амалия, — подумал он с нежностью, — в эту ночь твои наставления будут претворены в жизнь». Он представил себе Фрэнсис содрогающейся от наслаждения, вскрикивающей от счастья — и вновь затрепетал от вожделения.
Допив бренди, он поспешил в свою спальню, где нашел Граньона. Камердинер казался погруженным в некую бурную деятельность. Присмотревшись, Хок так и не понял, чем конкретно тот занят.
Граньон то и дело бросал короткие взгляды в сторону соседней спальни, и это наконец возмутило Хока. Неужели во всем поместье нет человека, который был бы предан ему, а не Фрэнсис?
— Иди ложись! — приказал он.
— Ладно, милорд.
Граньон вовсе не бросился к двери и даже не пошел к ней — он пополз, как улитка, едва переставляя ноги. На пороге он обернулся, наткнулся на ледяной взгляд хозяина и с тяжким вздохом прикрыл за собой дверь.
Сгорая от нетерпения, Хок тотчас разделся, набросил халат и негромко постучал в дверь, соединяющую спальни. Его рука слегка дрожала, и это разозлило его.
Ответа на стук не последовало. В комнате Фрэнсис на столике у кровати горела единственная свеча. Это порадовало Хока: он хотел видеть ее, видеть с головы до ног.
— Фрэнсис…
Он посмотрел на постель и улыбнулся, забавляясь. Она с головой зарылась под одеяло, наверняка смущенная до последней степени и самую малость испуганная. Ничего, скоро он заставит ее преодолеть смущение! Возможно даже, он простит ей ее дурацкий маскарад.
— Фрэнсис…
Хок опустился на постель рядом с притаившейся фигурой и положил руку на то, что считал плечом. На мгновение он замер от удивления, потом сорвал с постели одеяло и бросил на пол.
— Фрэнсис! — взревел он в полную мощь легких.
Перед ним лежала все та же кукла из покрывала.
Хок бросился было к выходу, но приостановился и опустился на четвереньки, чтобы заглянуть под кровать. Никого. Даже пыли.
— Когда я найду тебя, Фрэнсис, я тебя убью! — прорычал Хок, едва сдерживаясь, чтобы снова не взреветь раненым медведем.
Куда она могла спрятаться? Он решил, что на этот раз ее номер не пройдет. Даже если придется обыскать весь Десбо-ро-Холл комната за комнатой, он сделает это! А когда он ее найдет!..
Хок схватил свечу и ринулся в коридор. С каждой новой комнатой, в которой не было и следа Фрэнсис, его гнев только возрастал.
Наконец он оказался перед комнаткой, невысокая дверь которой выходила на верхнюю площадку лестницы, ведущей в вестибюль. Хок рванул дверь и высоко поднял свечу, стараясь осветить каждый уголок.
На рулонах разноцветных материй между столами со швейными принадлежностями он увидел съежившуюся Фрэнсис. Комната для рукоделия, вот что это было! Должно быть, она и в первый раз пряталась именно здесь.
Отблеск пламени свечи отразился в ее глазах, широко раскрытых от ужаса.
Я почувствовал, что терпение мое иссякло.
Ройял Тайлер
— На этот раз ты довела меня до белого каления, Фрэнсис. Пеняй теперь на себя.
— Наверное, лучше мне было спрятаться на конюшне, — тупо сказала она, словно обращаясь к невидимому стороннему наблюдателю.
Но ты не додумалась до этого, — заметил Хок, несколько обескураженный ее странной реакцией.
— Я недостаточно умна, — объяснила Фрэнсис человеку-невидимке.
Хок против воли улыбнулся и на мгновение — на одно кратчайшее мгновение позволил себе поверить, что она хотела для начала поиграть с ним в прятки. Но она вдруг сказала голосом, не оставляющим сомнений:
— Подите прочь, милорд! — И его нелепая надежда рассеялась как дым.
— Ни за что!
Хок двинулся вперед. Фрэнсис спрыгнула с груды материй и укрылась за ними, прижавшись спиной к стене. Он остановился.
— Иди в постель, Фрэнсис. Немедленно!
Она с силой помотала головой. Пряди волос из распустившейся прически заметались вокруг ее бледного лица.
— Нет, — прошептала она и повторила увереннее и громче:
— Нет!
— Ты и впрямь хочешь, чтобы я потерял терпение. Не принуждай меня быть с тобой грубым, Фрэнсис.
— Я никогда и ни к чему вас не принуждала.
Она изо всех сил старалась сохранить спокойствие, напрягая воображение в поисках выхода. На одном из столов тускло поблескивали портновские ножницы в свете горящей свечи. Фрэнсис впилась в них взглядом… потом лицо ее жалобно сморщилось: у нее не было никаких шансов добраться до них. От яростного взгляда Хока в горле застрял ком.
— Ты и в прошлый раз пряталась здесь, не так ли? А тебе приходило в голову, что это акт неповиновения, который может дорого тебе стоить? Или твое упрямство застит тебе глаза?