— Она прямо-таки одержима Килдрамми, — сообщила Донателла, поправляя очаровательный маленький цилиндр, с которого свисало темно-синее страусовое перо. — Не расстраивайтесь, милорд, эта милая супружеская чета, благодарение Господу, не живет здесь. Очевидно, старуха решила посмотреть на нового владельца Килдрамми и вряд ли останется надолго. Ненавидит морской воздух. Твердит, что у нее нос от него распухает. А по-моему, это все оттого, что она галлонами тянет контрабандный французский коньяк. Мистер Гриффин вообще не пьет. Даже в гостях молча стоит посреди комнаты, тощий, с пустым взглядом, прекрасно одетый, и оглядывает всех. Примите мои искренние соболезнования, милорд. Я вам сочувствую. — Девушка коснулась руки Тайсона: — Едем?
Тайсон задумался. Что делать? Каковы его обязательства по отношению к гостям? Может, следует идти к ним?
— Не тревожьтесь, милорд, — уверяла Донателла. — Она сделает все что в голову взбредет, не считаясь ни с кем, даже с хозяином. Кроме того, она по большей части безвредна.
— А как насчет меньшей?
— Боюсь, меньшая вряд ли вам понравится. Эта дама командует всеми. Скоро вы сами увидите, что она и миссис Макфардл — закадычные приятельницы. Как говорится, два сапога пара. Миссис Гриффин довольно богата, поскольку ее муж владеет крупной железоплавильной мастерской под Эдинбургом.
Успокоенный словами Донателлы, Тайсон предпочел не обременять себя заботами по крайней мере до тех пор, пока не вернется с прогулки.
Донателла показала ему все, что он хотел. Они даже побывали в Стонхейвене, который ничуть не изменился со времени его детства: те же темные, мрачные дома, сползающие к морю вдоль низкого извилистого каменного гребня. Тайсон, казалось, успел взобраться на каждый пригорок, увидеть каждое дерево, оценить каждый арендаторский участок, прежде чем его спутница спешилась, подошла к самому краю утеса, нависавшего над морем, посмотрела вниз и воскликнула:
— Идите сюда, милорд! Именно отсюда свалился Йен. Сломал шею, когда ударился о скалы. Наверх не ведет ни одной тропинки, и на то, чтобы поднять тело, ушло несколько часов. Старый Тайронн лично руководил работами.
Тайсон медленно направился к ней. В эту минуту Йен стоял перед ним как живой: юный, красивый, с белозубой улыбкой. Такой живой, такой озорной… Как страшно, что он погиб, не дожив и до тридцати! Последний внук. Последний наследник. Последняя надежда. Наверное, не только Тайронна, но и четы Гриффин. Насколько мог судить Тайсон, Донателла не флиртовала с ним, только все время пыталась обогнать. Бедняга Великан фыркал, мотал головой и тяжело дышал. Видно, измучился.
— Доналд Макрей, эдинбургский поверенный, написал, что в тот вечер Йен был пьян, — сказал Тайсон, глядя, как волны разбиваются об острые черные скалы.
— Так говорили, — обронила Донателла, пожимая плечами. — Неужели вы запомнили его, увидев всего один раз? Он ведь был моложе вас года на два?
— Да, мне тогда было десять, а ему около восьми. Хороший парнишка. Жаль, что так вышло.
Донателла глубоко вздохнула.
— Он изменился. Когда-то он был моим героем. Ему было двадцать, а мне — только девять. Я сделала бы для него все на свете. Но потом Йен стал мрачным, угрюмым, словно ушел в себя. Помню, как по округе поползли слухи о его похождениях в греховных заведениях Эдинбурга. В прошлом году я согласилась выйти за него, и некоторое время он был вроде счастлив, но потом как-то вечером слишком много выпил, и вот к чему это привело. Никогда ему не прощу!
— Мне так жаль, мисс Велленс. Я не знал, что вы были его невестой.
Донателла обернулась к нему и улыбнулась.
— Родители хотели видеть меня хозяйкой Килдрамми. Я не любила Йена, но все же согласилась стать его женой.
Помолчав, она наградила Тайсона томной улыбкой, от которой у любого мужчины дрогнуло бы сердце. Перед этой зазывной улыбкой бледнели бесстыдно-интимные взгляды миссис Делейни, вдовы местного обойщика, которые та часто устремляла в сторону Тайсона. Да, миссис Делейни… чрезвычайно энергичная леди, которая поставила себе целью залучить его в свою постель. Тайсон никогда не забудет, что она прошептала ему как-то вечером после городского собрания, на котором обсуждалось строительство моста через реку Роуэн.
— Я хочу лечь с вами, викарий. Нет, не обвенчаться. Именно лечь. Представьте только, какое наслаждение я могу вам подарить!
Он был вынужден признать, что не в силах представить ничего подобного. И даже умудрился не нагрубить, что само по себе было подвигом, учитывая редкостное упорство леди.
— Мисс Велленс…
— Милорд, поскольку мы соседи, можете звать меня просто Донателлой.
— Прекрасно, Донателла. Поверьте, мне чрезвычайно жаль Йена. Не случись трагедии, он сейчас был бы хозяином Бартуика, а вы — его супругой.
— Но теперь здесь вы, милорд.
— Да, все переменилось, и я здесь. По правде говоря, я успел совсем забыть о Килдрамми. Я вдовец, мисс Донателла. Возможно, вы не знали, но я еще и священник. Преподобный Шербрук из Гленклоуз-он-Роуэн.
Девушка ошеломленно уставилась на него. Сейчас она казалась совсем молоденькой и немного глуповатой, что, как ни странно, придавало ей обаяния.
— Вы викарий? — недоверчиво переспросила она.
— Совершенно верно, мисс Велленс.
Она по-прежнему вглядывалась в его лицо, словно сомневаясь, правильно ли расслышала.
— Но как такое возможно? — изумилась она. — Я как-то видела портрет Джона Нокса, и вот он выглядел так, как пристало священнослужителю. Но вы? Да нет, такое просто невозможно! Издеваетесь? Видно, флирт, пусть и совершенно невинный, вам противен, вот и стараетесь отделаться от меня.
— Почему же невозможно?
Донателла презрительно хмыкнула. В ее взгляде мелькнуло нечто вроде пренебрежительного сожаления, словно ее собеседник окончательно лишился рассудка.
— Да потому, что красивее мужчины я не встречала. А вы к тому же и богаты. Знаменитая красота Шербруков. Ну что с ней поделаешь? Нельзя же ее спрятать! Или скрывать от всех, что состояние у него и вправду немалое. Кстати, он тоже когда-то видел изображение Джона Нокса, от которого мурашки по коже шли. Уж очень мрачный тип! Фанатик в одеждах пресвитерианской церкви. Такой кого хочешь испугает!
— Видели бы вы настоящих красавцев! — усмехнулся он. — Например, моих братьев. Вот это настоящее чудо!
— Слава Господу, вы не только священник, милорд, — помолчав, сказала Донателла, прикасаясь к рукаву Тайсона. — Вы вдовец, и примите мои соболезнования. Кстати, сегодня мы обедаем позже обычного, и папа просил вас прийти. Можете произнести застольную молитву. Теперь это так редко делается. — Она склонила голову набок, и пушистое перо на шляпе чуть колыхнулось. — Представляю лицо папы!
Вскоре они остановились перед небольшим зданием из серого камня, походившим не столько на шотландский, сколько на типично английский особняк и, по словам Донателлы, выстроенным не так давно. Уж с его крыши обороняющиеся солдаты вряд ли обливали врага кипящей смолой! Уютный дом, окруженный соснами; к парадному входу ведет усыпанная гравием подъездная аллея, обсаженная березами. Хотя до моря было не менее полумили, даже сюда доносился запах соли и водорослей. И Тайсону это неожиданно понравилось. Донателла бросила поводья подбежавшему пареньку, который с неприкрытым обожанием взирал на хозяйку, и стала ждать, пока спешится Тайсон. Он неожиданно осознал, что скоро увидит Мэри Роуз. Странно, но он совсем не думал о ней как о мисс Фордайс. Для него она с первого момента была только Мэри Роуз, и он просто не сможет называть ее «мисс Фордайс».