Моему сыну Джерри Гарвуду.
Я написала эту книгу специально для тебя
Англия, 1066 год
Он так и не понял, что произошло. Только что он, барон Ройс, вытирал со лба пот кожаным рукавом, а в следующее мгновение уже растянулся на спине.
Она дождалась, когда он снимет шлем, потом раскрутила над головой тонкую полоску кожи и буквально сбила его с ног. Небольшой камень, вложенный в пращу, вращался все быстрее и быстрее, пока, наконец, его уже невозможно было разглядеть. Низкий вибрирующий звук, раздававшийся при этом, напоминал урчание зверя, точнее полурычание, полушепот. Добыча была слишком далеко, и звук туда не долетал, потому что девушка стояла на крепостной стене в холодной утренней тени крытого перехода, а он – внизу, футах примерно в пятидесяти, прямо у рва, окружающего замок.
Великан нормандец оказался очень легкой целью. Особое удовольствие она испытала еще и оттого, что он ко всему возглавлял захватчиков, которые покушались на владения ее семьи. Она представила нормандца Голиафом, а себя Давидом.
Но в отличие от библейского героя девушка не собиралась убивать противника, иначе она целилась бы ему в висок. Нет, она хотела только оглоушить его и поэтому мишенью выбрала лоб. Если Бог милостив, у него до конца дней останется отметина, и тогда он не забудет ужасы, совершенные в свой черный день победы.
Да, уже понятно, что сражение выигрывают захватчики-нормандцы. Еще немного, и они ворвутся во внутренний двор, и избежать этого уже невозможно. Ее воинов-саксонцев не хватит, чтобы противостоять нападающим. Отступление – самое разумное, что можно сейчас предпринять, и оно неизбежно!
Великан нормандец был уже четвертым предводителем за последние три недели, кого ублюдок Вильгельм Нормандский посылает на взятие ее крепости. Первые трое дрались, как необстрелянные юнцы. Она и люди брата справились с ними без труда, обратив в бегство. Этого же так легко не одолеешь. Он не побежит. Видно, что он гораздо опытнее своих предшественников. И уж, конечно, много искуснее. Воины, оказавшись в его безжалостных железных руках, не имели возможности поворачивать назад.
В конце дня ненавистные нормандцы одержат победу. Их предводитель опьянеет от радости. Надо будет позаботиться об этом. Она усмехнулась и отпустила камень.
…Барон Ройс спешился, чтобы вытащить одного из своих воинов из рва. Глупец потерял равновесие и плюхнулся вниз головой в воду. Из-за тяжелых доспехов ему никак не удавалось выбраться, и он начал тонуть. Ройс протянул руку, ухватил его за ногу и, поднапрягшись, вытянул из мрачных глубин на покрытый жухлой травой берег. По приступам кашля у парня Ройс понял, что в помощи он больше не нуждается. Парень дышал. Ройс замешкался, чтобы спять шлем и вытереть пот со лба, и в это самое мгновение камень попал в цель.
Ройс упал на спину. Он свалился на приличном расстоянии от своего коня, но пролежал без сознания недолго. Пыль, кружившая в сухом морозном воздухе, еще не успела осесть, когда он пришел в себя. На выручку к нему уже спешили воины.
Ройс отказался от помощи. Он сел и покрутил головой, пытаясь отогнать боль и застилающий глаза туман. Сначала он вообще не мог сообразить, где находится. Из раны на лбу над правым глазом текла кровь. Ройс осторожно ощупал рану. Удар был очень сильным, по, благодарение Богу, это была лишь поверхностная рана, и кость не пострадала.
Он все еще не понимал, чем его ударило. По размеру раны было ясно, что это не стрела. Голова горела, будто охваченная огнем.
Ройс заставил себя не думать о боли и постарался встать. Ему помог гнев. Он Богом поклялся разыскать мерзавца, ранившего его, и расквитаться с ним сполна.
Мысль эта вдохнула в него силы. Оруженосец держал его коня под уздцы. Ройс забрался в седло и с гневом посмотрел на самый верх крепостной стены. Может быть, враг целился оттуда? Но разве на таком расстоянии что-нибудь разглядишь? Ройс надел шлем.
Оглядевшись вокруг, он понял, что за то непродолжительное время, пока он был без сознания, его воины успели забыть все, чему он их учил.
Его временный помощник Ингельрам со своим отрядом дрался на южной стороне крепости. С высоких крепостных стен на них обрушился дождь стрел, наступление стало невозможным. Ройс пришел в ужас от беспомощности своих воинов. Прикрывая головы щитами и защищаясь от стрел, они опять перешли в глухую оборону и были на том же месте, где Ройс застал их утром, когда прибыл к месту сражения с непростым поручением.
Ройс тяжело вздохнул. Необходимо немедленно брать ситуацию в руки. Первым делом он изменил тактику, чтобы удержать уже завоеванные позиции. Отозвав десяток самых надежных воинов с поля битвы, разыгравшейся у стены, он и отправился с ними к небольшому возвышению недалеко от крепости, откуда крепостная стена была видна как на ладони, а люди, защищавшие ее, оказались удобной мишенью. Не успели воины Ройса выбрать позиции, как их предводителем был убит первый саксонец. Вскоре крепостные стены остались без защиты.
Пятеро ратников Ройса вскарабкались на стену и перерезали канаты, державшие мост поднятым. Теперь все в воле Божьей. Ройсу даже пришлось напомнить одному из охваченных азартом схватки волонтеров прихватить забытый меч.
Ройс первым въехал на деревянный мост с мечом наготове, хотя особой нужды в этом не было, – внешний и внутренний дворы были совершенно безлюдны.
Люди Ройса тщательнейшим образом обыскали все жилища и постройки и не нашли ни одного саксонского воина. Ройс понял, что противник покинул крепость по тайному ходу в стене, и немедля бросил половину своих ратников на поиски этого хода, решив заложить его сразу же, как только отыщут.
Некоторое время спустя нормандцы провозгласили крепость владением Вильгельма и водрузили на стену переливающийся великолепными сочными красками стяг герцога Нормандии. Теперь крепость принадлежала нормандцам.
Но Ройс выполнил лишь половину задания. Осталось еще разыскать награду и доставить ее в Лондон. Да, пора отыскать леди Николя.
Прочесав часть территории крепости, где жила челядь, на свет Божий вытащили горстку перепуганных слуг и собрали их во дворе.
* * *
Ингельрам, ростом с самого Ройса, хотя и не такой здоровый и без боевых шрамов, держал одного слугу за шкирку. Слуга с жиденькими седыми волосенками и рябым лицом был почтенного возраста. Ройс еще и спешиться не успел, а Ингельрам уже выпалил:
– Вот это дворецкий, барон. Его зовут Хейкон. Это он рассказал Грегори все о семье.
– Я вообще не разговаривал с нормандцами, – отрицал Хейкон. – Я не знаю никакого Грегори. Разрази меня гром, если это не правда, – храбро добавил он.
«Верный» слуга лгал и даже испытывал при этом немалую гордость от того, что так твердо держится в крайне нелегких обстоятельствах. Старик еще ни разу не взглянул в лицо нормандскому предводителю, все его внимание было приковано к сгорающему от нетерпения светловолосому рыцарю, который держал его так, что трещал ворот рубахи.