Она велела оседлать и другую кобылу для Огги, хотя не была уверена, что он согласится поехать с нею. Но ей не хотелось терять время. Если Огги согласится, не надо будет ехать назад в конюшни.
Огги выстраивал в ряд свои шары в центре луга, когда появилась Джоанна.
— Я не настроен сегодня охотиться на зайцев, — заявил Огги.
— А я надеялась, что вы будете более покладисты, — огорчилась Джоанна. — К тому же мне хочется, чтобы вы точно показали мне, где та пещера с бочонками. Я не смогла найти ее вчера.
Огги покачал головой:
— Я провожу вас до гребня холма, девочка, и еще раз укажу направление, но на большее время я не могу оторваться от своей игры.
Огги взобрался на лошадь, взял из рук Джоанны поводья и поехал вперед.
— Я бы хотела, чтобы вы разрешили мне рассказать моему мужу о бочонках с жидким золотом, — сказала она.
— А это и не секрет, дитя мое.
— Так вы готовы поделиться со своим лаэрдом? Он мог бы выменять на это золото продовольствие.
— Бочонки принадлежат милорду. Я обязан ему жизнью, но вы не должны знать об этом. Большинство макбейнцев присягали ему на верность по веским причинам. Он вернул им их достоинство. Я ни в чем не откажу ему, а уж в напитке нагорцев менее всего. Пожалуй, я бы даже бросил свою игру, если бы он попросил меня об этом, — прибавил он.
Огги остановился на вершине холма, протянул руку в направлении деревьев, которые расположились углом, и велел Джоанне отсчитывать их от кривой сосны, росшей у основания холма. Когда она дошла до двадцати, Огги остановил ее.
— Вон там, между теми двумя деревьями, — вход, — указал он. — Подниматься надо по самой широкой тропинке. Понимаете, юная леди?
— Да, — ответила она — Может быть, вы все-таки согласитесь проехаться со мной?
Огги и на этот раз отклонил ее приглашение.
— Пусть солдаты помоложе сопровождают вас, Джоанна. Но не говорите о жидком золоте маклоринцам. Милорд должен сам решать, как ему поступить с этим сокровищем.
— Но маклоринцы теперь часть нашего клана, Огги, — возразила она.
Старый макбейнец усмехнулся:
— Они держат нос по ветру, — сказал он. — А сами думают, что они всех выше и могущественнее. Видите ли, они никогда не были отверженными…
— Не понимаю, — удивилась Джоанна. — Мне говорили, будто бы они просили у моего мужа помощи в борьбе против англичан и…
— Это правда, — перебил ее Огги. — Отец Мак-Бейна был лаэрдом Маклорина. Конечно, он никогда не признавал своего незаконного сына, даже когда смерть пришла принять его последний вздох. Маклоринцы же не без пользы для себя забыли, что Мак-Бейн бастард. Полагаю, они признают в нем маклоринскую кровь. Но по отношению ко всем остальным они высокомерны.
Джоанна покачала головой:
— Готова держать пари, что макбейновские солдаты сражались бок о бок со своим вождем за освобождение маклоринцев.
— И вы выиграли бы приличную сумму, ибо это правда мы сражались рядом с нашим лаэрдом.
— Так разве маклоринцы забыли об этом? Джоанну сердила позиция маклоринцев, но она не хотела этого показать Огги улыбнулся:
— Вы обиделись за макбейнцев, ведь так, девочка? Вы становитесь нашей.
Она улыбнулась. Его похвала и его мнение о ней были для нее очень важны. За то короткое время, которое знала его, она стала ценить его дружбу… и его наставления. Огги всегда выслушивал ее, чего прежде, по правде говоря, никто не делал. К тому же он не приказывал ей отдыхать.
— Ну что это вы насупились?
Она покачала головой.
— Я просто обдумываю свои обстоятельства, — заметила она.
— Опять? Вы заработаете мучительнейшую головную боль, если все время будете думать о своих обстоятельствах. Доброй охоты Джоанна, — прибавил он, прощаясь. Повернув своего коня, он направился вниз на луг.
Джоанна поехала в том направлении, которое он указал, и уже почти добралась до той тропинки, как вдруг белоснежный заяц промчался по поляне. Она сунула поводья под левое колено, достала стрелу, вложила се в лук и прицелилась. Заяц упал в то самое время, когда другой вприпрыжку пересек тропинку.
Вероятно, что-то напугало животных и выгнало их из укрытий, потому что не прошло и двадцати минут, как она настреляла восемь жирных зайцев и одного худосочного. Остановившись у ручья, Джоанна вымыла стрелы и положила их обратно в колчан, зайцев приторочила к седлу.
Три маклоринских солдата перехватили ее, когда она уже направлялась домой. Это были молодые воины, скорее всего не знавшие еще настоящих сражений, — ни у одного не было шрамов ни на лице, ни на руках. Двое юношей были белокуры, третий — брюнет с ясными серыми глазами.
— Милорду было бы неприятно узнать, что вы выехали из дома одна, миледи, — сказал один из блондинов. Джоанна сделала вид, что не слышит его слов. Она отвязала веревку от седла и вручила солдату пристреленных зайцев.
— Не будете ли вы любезны передать их кухарке? Она ждет их.
— Конечно, миледи.
— Как вас зовут, сэр?
— Нилл, — ответил солдат. Он указал на другого белокурого солдата и сказал: — Вот его зовут Линдзи, а сзади — Майкл.
— Я была рада встретить вас, — произнесла Джоанна. — А теперь извините меня. Я намерена следовать по этой тропинке.
— Зачем? — поинтересовался Майкл.
— Я ищу кое-что, — уклонилась Джоанна от прямого ответа. — Я скоро вернусь.
— А милорд знает о ваших намерениях? — продолжал задавать вопросы Майкл.
— Я не помню точно, говорила ли я ему о своих планах, — открыто солгала она.
Нилл повернулся к своим спутникам:
— Оставайтесь с госпожой, покуда я отвезу ее добычу в замок.
Джоанна была рада их сопровождению. Они направились прямо через лес. Тропинка сужалась, и скоро кустарники стали цепляться за удила. Солнечный свет пробивался сквозь кроны деревьев и ветви, нависающие над ними, словно ярко-зеленый балдахин. Молодые солдаты улыбались, слыша, как она тихо восторгается всей этой красотой.
— Вы не в церкви, миледи! — крикнул ей Майкл. — Здесь можно говорить громко.
— А что мы, собственно, разыскиваем? — спросил Линдзи.
— Пещеру, — ответила Джоанна.
В глубине леса дорожка разветвилась, Джоанна повернула налево, солдатам же приказала ехать направо. Однако ни один из них не подчинился ей, они не хотели оставить ее одну.
— Тогда, пожалуйста, отметьте это место, чтобы мы нашли другую тропинку, когда вернемся сюда.
Она отвязала ленту, которой была перехвачена ее коса, и вручила ее Майклу. Солдат как раз укреплял эту длинную голубую полоску к одной из нижних веток, когда с Рейчел, кобылой Джоанны, стало твориться что-то неладное. Ее уши насторожились, она коротко фыркнула и тут же отскочила в сторону от тропинки. Джоанна крепко натянула поводья и приказала ей успокоиться.