— О Господи, я надеюсь, что вы хотели, — прошептала она. Ее острые ногти впились в его плечо. Она обвила ноги вокруг его бедер, понуждая его глубже войти в нее. — Габриэль, я не желаю, чтобы вы сейчас останавливались. Я желаю, чтобы вы продолжали.
Он решил, что он умер и вознесся на небеса. Не подчинившись требованию, он приподнялся на локтях и заглянул в ее глаза. Он увидел в них страсть и почти обезумел. Великий Боже, она была красива… и так чертовски податлива.
— Вы похотливая распутница. — Он хотел поддразнить ее, но его голос звучал хрипло. — Мне нравится это, — прибавил он со станом, когда она нетерпеливо придвинулась к нему.
— Супруг мой, прошу вас, не останавливайтесь! — крикнула она, потеряв способность рассуждать.
— По-моему, я первый довел вас до безумия, — сказал он ей хриплым шепотом.
Однако это оказалось пустым бахвальством, ибо Габриэлю показалось, что он сам лишился рассудка, когда она увлекла его вниз долгим страстным поцелуем и придвинулись к нему. Его движения стали сильными и требовательными, хотя и тут жена не уступала ему.
Они вместе достигли апогея. Джоанна вцепилась в мужа, когда экстаз волна за волной нахлынул на нее. В его сильных руках она чувствовала себя в безопасности, совершенно удовлетворенной и почти любимой. Это было больше, чем она имела когда-нибудь раньше или даже грезила о возможности иметь.
Она уснула, вздыхая.
Габриэль подумал, что в его руках она была совершенно безвольной. Он перевернулся на бок и прошептал ее имя. Она не ответила ему. Он прислушался — она дышала. Кажется, страсть довела ее до глубокого обморока. Габриэль улыбнулся — такая возможность была ему приятна. Конечно, он знал настоящую причину такого неодолимого сна. Джоанна слишком устала, ведь почти всю ночь она провела у постели их неожиданной гостьи.
Он наклонился над ней и поцеловал ее в лоб.
— Вы должны отдыхать, — прошептал он и улыбнулся. Теперь-то эта маленькая женщина послушается его. Правда, она не слышала его приказа; она уже глубоко спит, но все же он чувствовал себя чертовски счастливым оттого, что его распоряжение будет выполнено.
Габриэль укутал жену, оделся и тихо вышел из комнаты.
День, начавшийся так приятно, вскоре испортился. Колум ждал своего лаэрда в большой зале с объявлением, что прибыло новое прошение от барона Гуда о встрече с леди Джоанной. Посланец, доставивший прошение, опять прибыл от лаэрда Гиллеври и ждал ответа Габриэля, стоя рядом с Колумом.
— Разве барон все еще на наших границах? ~ спросил Габриэль солдата.
— Нет, милорд. Он послал своего представителя, который должен убедить леди Джоанну встретиться с бароном Гудом недалеко от английских границ.
Габриэль покачал головой:
— Моя жена никуда не поедет. Она не желает говорить с бароном Гудом. Англия теперь — лишь часть ее прошлого, а здесь она смотрит только в будущее. Передайте вашему лаэрду, что я благодарю его за посредничество. Я сожалею, что этот англичанин побеспокоил его. Я найду способ воздать лаэрду за его попытки удержать барона и его вассалов подальше от моих границ.
— Что именно вы соблаговолите передать представителю барона? — спросил солдат. — Я запомню в точности каждое слово, милорд, и передам их так, как вы их произнесете.
— Скажите ему, что моя жена не станет говорить ни с одним бароном и с их стороны будет глупостью и дальше докучать ей.
Посланец поклонился и оставил залу. Габриэль повернулся к Колуму:
— Не упоминайте об этом моей жене. Ей не следует знать, что этот барон опять пытался встретиться с ней.
— Как вам будет угодно, милорд.
Габриэль попытался подавить раздражение, вызванное английским бароном, но все равно день был испорчен. Маклоринцы никак не могли толком выполнять свои обязанности, и еще до полудня произошло три несчастных случая. Солдаты вели себя так, словно никак не могли стерпеть необходимость работать бок о бок с макбейнцами. Очевидно, они винили солдат Мак-Бейна в случившейся неприятности, полагая, что тут был замешан кто-то из них.
Странно, но маклоринцам не слишком нравилось воевать. Габриэль дивился этому. Ему казалось, что они утратили свой боевой пыл после того, как потеряли почти все, чем владели, когда их осадили англичане. И все же Габриэль считал такое отношение просто позорным. Нагорцы не питают отвращения к войне.
Слияние двух кланов оказалось сложнее, чем он предполагал. Габриэль намеревался предоставить каждому время, чтобы свыкнуться со всеми переменами, но теперь ему пришло в голову, что он был слишком мягок. Этому пора положить конец. Стены возводились черепашьими темпами. В обычный день один макбейнец мог сделать работу троих маклоринцев. Однако сегодняшний день нельзя было считать обыкновенным. Маклоринцы же копошились, не слишком потея на своей работе, и ничего особенного не было сделано.
Терпение Габриэля иссякло. Он был уже готов подозвать к себе нескольких наглых лентяев, когда подоспел Колум с сообщением, что прибыл еще один посланец.
Габриэлю не хотелось отвлекаться. К тому же его не особенно интересовала доставленная новость. Однако он решил, что эта новость наверняка порадует его жену.
Ему хотелось, чтобы Джоанна была счастлива. Он не задумывался о том, почему это имеет значение для него, но он был достаточно честен, чтобы признать: ее счастье для него очень важно. Проклятье! Он становится мягкосердечным.
Посланец дрожал от страха перед ним, покуда Габриэль не позволил ему удалиться. Однако прежде он заставил его повторить послание, которое ему хотелось передать в Англию. Он не был уверен, что посыльный хорошо все запомнил, ибо внимание его отвлек вбежавший в зал Дамфрис. Пес зарычал, посланец бросился наутек, и Габриэль улыбнулся в первый раз с самого утра.
Реакция Джоанны на новость была не такой, какую он ожидал. Он собирался подождать с рассказом до обеда, но она спустилась вниз по лестнице как раз тогда, когда посланец рвался в закрытую дверь, и пожелала узнать, что нужно этому незнакомцу.
Дамфрис пытался ухватить его за пятки. Джоанна пришла в ужас от такого поведения пса. Она оттолкнула его в сторону и открыла двери. Она даже пожелала незнакомцу доброго дня, но он, как видно, не расслышал ее. Он уже был во дворе и мчался как сумасшедший, а хохот Габриэля наверняка заглушил ее слова.
Она захлопнула дверь и пошла обратно к лестнице. Ее муж стоял у камина, улыбаясь, словно ребенок, получивший замечательный подарок на Рождество.
— Не очень-то вежливо запугивать гостей, милорд, — попрекнула она мужа.
— Он англичанин, Джоанна, — сообщил Габриэль, полагая, что этим вполне объяснит свое поведение.
Она встревожилась и, торопливо спустившись со ступенек, подошла к мужу.
— Это был посланец, не так ли? От кого он привез новости? От короля Джона? Или барон Гуд прислал новое письмо?