— Как вы догадались?
— Я должен все знать, без меня тут работа встанет. Продукты к Императорскому столу и то я лично отбираю. Никому это доверить нельзя! — Даже его усы важно встопорщились.
— Неужели для самого Императора?! — воскликнула я тоном круглой идиотки.
Еще чуть-чуть — и мне не придется притворяться, совсем привыкну к этой роли, в арсенале имеется даже фирменная улыбка, к которой я не преминула прибегнуть.
Рент самодовольно кивнул.
— Это же такая ответственность! Как бы я хотела принимать участие в таком важном деле. Наверное, мне не справиться…
Глубокий сожалеющий вздох приподнял собственноручно сделанную мной грудь.
— Одной, конечно, не справиться. — Его взгляд не отрывался от передвижений корсажа. — Но я мог бы взять сегодня тебя с собой на рыночную площадь. У тебя нет с утра никаких заданий? Хотя о чем это я, распределяю работу-то тоже я, — самодовольно закончил распорядитель.
— О, рент Арвал, я была бы так благодарна, так благодарна, — со значением промолвила я.
Дядюшке Рисы большего и не надо было, он все понял правильно: девчонке страсть как неохота возиться с котлами, надраивая их круглыми сутками, и она готова на все, чтобы получить работку поприличнее.
— А ты умненькая девочка, далеко пойдешь. Мы это еще обсудим поподробнее. Позже.
Он обеспокоенно взглянул на подпотолочное окошко, чернеющее клочком неба, и продолжил:
— На рынок давно пора. Для Императорской кухни, конечно, отложат самое лучшее, но надежнее за всем проследить самому. Всегда эти торговцы стараются облапошить кого-нибудь. — Мясистая ладонь по-хозяйски потрепала мою щеку. — Дику! — гаркнул он, перекрикивая окружающий гам. — Где этот бездельник?! Торговля начинается чуть свет, а он дрыхнет!
Из лабиринта печей и шкафов появился отчаянно зевающий детина и пробасил:
— Да не спал я, господин, отлучался по надобности, и то ненадолго.
— А то я не вижу по твоим бесстыжим глазам, что ты делал! — рисовался передо мной рент. — Лицо бы потрудился умыть. Стыдно! На Императорской кухне работает такое убожество. И зачем я тебя только держу?!
Каждая собака знала зачем: Дику обладал поистине нечеловеческой силой — мог поднять бричку с лошадью вместе, не напрягаясь. Но при этом был кроток как ягненок и совершенно непригоден к строевой службе. Вот и пристроили его разнорабочим на кухню, тем более что он приходился ренту дальним родственником. Эти воспоминания Рисы пришли ко мне абсолютно органично, но при этом отстраненно и без всякого отторжения, свидетельствуя о моей адаптации к ним, что не могло не радовать.
Арвал продолжал бушевать весь путь до первого поста, который, как и Дику, привычно пропустил бурное проявление чувств почтенного рента мимо ушей, занятый тщетными усилиями подавить зевоту. Пройдя хозяйственный двор и захватив на конюшне тележку размером чуть меньше кузова самосвала, мы вышли за ворота дворцовой ограды.
Едва-едва занимался рассвет, и небо нехотя, как непорочная невеста с ночной рубашкой, расставалось со своей чернильной синевой. Город просыпался, неохотно стряхивая сладкие сны. Сырая утренняя прохлада нескромно пробиралась под юбку, хватала за открытые части тела, вызывая жаркий румянец на щеках. Мы шли по знакомой мне благодаря чужим воспоминаниям дороге. Впереди важно вышагивал рент Арвал, вещая о том, какая он значимая фигура. Чуть позади я, жадно ловящая его слова, что подвигало мужчину на новые откровения. Завершал нашу нестройную процессию Дику, кативший без всякой натуги неподъемную тележку, тащить которую удалось бы не каждому коню-тяжеловозу.
Спустившись с холма, на котором находился дворец, и миновав почти полгорода, мы очутились на широченной площади, со всех сторон зажатой разнообразными лавочками. Свободное пространство поделили на ряды, на которых продавали только строго определенную продукцию. Наш путь лежал в продуктовый ряд. Оставив Дику с его кошмарной телегой у входа (эта колымага передавила бы половину палаток), мы двинулись в нужном направлении. Народ, колготившийся сегодня здесь, ублажал взор помятыми физиономиями (сказалось, наверное, вчерашнее празднование по поводу бракосочетания Императора). Перегаром несло из каждой третьей палатки. Покупатели, узнавая главного распорядителя слуг третьего уровня, почтительно уступали нам дорогу, разбегаясь в стороны как тараканы перед хозяйской тапкой.
Прилавки ломились от овощей, фруктов, зелени, половины названий которых не знали ни я, ни Риса. Каждый хозяин изгалялся по-всякому, лишь бы привлечь внимание Арвала. Рент придирчиво осматривал товар, брезгливо морщил нос, но, стоило ему соблазниться чем-либо, осчастливленный высоким вниманием торговец загорался радостью, как неоновая вывеска казино в ожидании лопоухих клиентов. И вприпрыжку нес необходимое количество товара в ту сторону, где поджидал нас Дику. Невооруженным глазом видно, что распорядитель просто наслаждается своим положением и полон желания растянуть сие удовольствие как можно дольше. Не буду ему мешать, тем более что пора технично сваливать. Выбрав удачный момент, когда рент заинтересовался спелыми помидорами, которые предлагала пышногрудая и крутобедрая лавочница, я, робко потянув за рукав, жарко зашептала ему на ухо:
— Достопочтенный рент Арвал, пожалуйста, не могли бы вы оказать мне свое высочайшее доверие и позволить что-нибудь купить и самой отнести это во дворец? Остальные служанки обзавидуются, а бабушка больше не сможет сказать, что я еще недостаточно взрослая, раз вы посчитали меня самостоятельной и поручили сделать покупки.
Не знаю, что оказало большее влияние на решение Арвала — мой многообещающий шепот или потрясающие воображение формы торговки и желание от меня ненавязчиво избавиться. Скорее всего, последнее, так как он тут же полез в карман и высыпал в мои раскрытые ладони целую пригоршню толинов.
К слову сказать, толин в Империи самая мелкая монета. Восемьдесят медных толинов можно при необходимости сменять на один серебряный тален, а пятьдесят пять таленов — на один золотой тилан. Не самая удобная система счета, но люди ко всему привыкают. В ходу еще полушки и четвертушки, на которые рачительные тиланцы, несмотря на строжайший Императорский запрет, расчленяли толины.
— Хорошо, что напомнила, твоя бабка просила купить шпагат для перевязывания тушек птицы. Сходи-ка в предпоследний ряд и возьми два моточка. Да купи себе какие-нибудь бусы или сережки. — Великодушие распорядителя не имело предела.
Повезло так повезло. Я быстренько скрылась с глаз долой, пока он не передумал. Конечно же я и не думала тащиться в предпоследний ряд, но следовало раздобыть денег, а то на эту мелочь не больно разгуляешься. У меня есть драгоценности, но не предлагать же их всем подряд ювелирам. Так меня быстро схватит стража по подозрению в воровстве: откуда у бедной служанки такие цацки?
«А может, и правда займешься воровством, тем более что удачное начало положено в Императорской гардеробной».
Не-е-ет, там было другое, я не воровала, а брала честно заработанное, так что не надо оскорблений, хотя здравое зерно в этом есть. Нужно найти скупку краденого, но как это сделать? Не подойдешь же к первому встречному и не спросишь светским тоном: «Будьте столь любезны, подскажите, где у вас здесь ворованное берут по сходной цене?» Представляю ответную реакцию, бр-р… Мы пойдем другим путем.