К слову, Дэрриш показал себя настоящим Императором. Такую речь толкнул о межнациональном и внерелигиозном единстве – заслушаешься. Говорил как по писаному – красиво, аргументированно, гладко. О судьбах мира, о предназначении, что есть у каждого, о взаимопонимании между полами. И тому подобное. Но в какой-то момент мне стало тошно это слушать. Я подошла к мужу и подергала его за плащ:
– Дэрриш, прости, можно тебя ненадолго прервать?
Застигнутый врасплох на середине фразы о всепрощении, Император ошеломленно кивнул.
Люди были измотаны не меньше нашего. А еще больше – испуганы. Пытаясь согреться, я спрятала руки в широкие манжеты великоватой мне куртки.
– Достопочтенные, как ни странно, Богиня любит нас. – Неранки поддержали меня нестройным одобрительным криком. Но тотчас притихли, услышав следующую фразу: – И Единый нас тоже любит. Любят боги, удача и судьба, иначе никто из нас не стоял бы сейчас здесь. Хотя почему вы меня слушаете? Вы вообще знаете, кто я и как меня зовут?!
Замешательство грозило затянуться.
– Вот вы, Эст Сотворитель, как бы ответили на этот вопрос?
Верховный маг поклонился. Его длинные, наполовину седые волосы трепал ветер.
– Если Ваше Величество приказывает…
Мой взгляд потяжелел.
– Приказывает.
Эст навалился на посох.
– Передо мной Ее Императорское Величество Лия Всемилостивейшая, она же предсказанная Избранная.
– Благодарю, Верховный. К сожалению, ваш ответ неверен. – Я повернулась к воспрянувшей духом Машэтре: – Теперь ваша очередь, Старшая сестра.
Та тоже недолго мешкала:
– Мудрейшая Мать Юрель снизошла к дочерям своим, за это они денно и нощно прославляют Богиню.
– Тоже неверно, – вздохнула я и в задумчивости уставилась на потрепанный имперский дракар.
Неожиданно всплыла в памяти ночь прибытия на Остров. Шторм. Погоня. И Эона. Здоровая, как всегда паникующая. Еще живая.
«Мы на Неране, Рель!» – Луна отражается в счастливых глазах…
– Мне можно ответить? – Дэрриш легонько коснулся моего плеча.
Я дернулась, точно меня ударили со всего маху.
– Прошу. – Смешок. – Так кто я?
Невозможно-синие глаза смотрели прямо и твердо.
– Моя жена – перед Единым и людьми. Та, что спасла всем нам жизнь.
Он тоже ошибался. Они все ошиблись.
– Но сначала поставила ее под угрозу. – Я немного помолчала, прежде чем продолжить. – Впрочем, Его Императорское Величество прав в одном – мы муж и жена. У нас все общее. В том числе народ. Гражданские войны нам не нужны, зато новая провинция была бы кстати. Не так ли, Верховный маг Эст Сотворитель?
– Вы правы, моя Императрица. – Мужчина сначала усмехнулся, а потом захохотал в голос. – Как всегда.
– Машэтра?..
Женщина отвела взгляд.
– Мудрость Матери неоспорима.
– Вот и отлично. Люблю, когда меня понимают. А теперь прошу простить, у меня есть важное неотложное дело, и компания мне не нужна. – Я повернулась спиной к ошеломленным подданным.
Никто не посмел меня остановить, а ветер даже наоборот – точно подгонял. Прежде чем скрыться в расщелине, я бросила через плечо:
– Ах да, меня зовут Аурелия. – И зачем-то добавила: – Это означает «золотая», я узнавала.
Увязаться следом за мной сумел только Дэрриш.
Тропа уперлась в скалистый обрыв и ворочающееся в неудобном каменистом ложе меж берегом и горизонтом темно-серое море.
Было холодно и ветрено. Широкий галечный пляж под обрывом пустовал. Тюлени, или, как их называли на Острове, тэнга, ушли в открытое море, подальше от магических катаклизмов. Со времени похорон на могиле Эоны установили обтесанный камень. На нем была высечена одна-единственная руна на старотеленском – «утана». Она означала одновременно верность и силу.
– Привет. – Мои пальцы легонько пробежалась по шершавой поверхности гранита. – Я вернулась, как обещала.
Ветер трепал, то и дело швыряя мне в лицо, вновь отросшие волосы. Дэрриш, догадавшийся завязать свои в низкий хвост, любовался пейзажем беспрепятственно.
– Красиво тут.
– Красиво. – Я выплюнула прядь, забившуюся в рот при ответе, и обиженно повернулась к нахальному ветру лицом.
– Может, поговорим? Вроде есть о чем… – Император последний раз скользнул по горизонту взглядом и обернулся ко мне.
Неожиданно у меня подогнулись колени, и я без сил сползла по шершавому валуну на стылую землю. Муж присел рядом.
– Аурелия? – Мы по-прежнему боялись коснуться друг друга. – Все в порядке? Ты как себя чувствуешь?
Аурелия. Так странно было слышать свое имя из его уст. А еще – называть про себя Дэрриша мужем…
– Как идиотка, – буркнула я.
– Интересное определение, – хмыкнул Дэш.
– Главное – точное.
– Что заставляет тебя так говорить?
Мой взгляд, казалось, прикипел к белому рваному шраму у меня на запястье.
– Существующая действительность, – криво усмехнулась я, отдергивая рукав.
Проследив за направлением моего взгляда, Император промолчал.
– Надо же. Столько преодолеть, пережить, буквально вымучить сопротивление, сломать себя и собрать чуть ли не заново, а в результате оказывается, что я не сделала ни одного самостоятельного шага. Понимаешь, Дэрриш, ни одного! – Я схватила его за руку, позабыв об осторожности. Гнев на себя разъедал меня изнутри. – Правильнее было вообще ничего не делать. Зачем тогда все?
– Что именно? – как-то отстраненно поинтересовался Дэш.
– Ну… это… все. – Я попыталась сформулировать мысль, но облечь чувства в слова мне не удалось.
За что погибла Кирина? Умерла Эона? Лишился веры в идеалы, в близких Лесь? Пожертвовала гордостью, предала свою любовь Велисса? Я уже не говорю о других брошенных в мясорубку «божественных игр» жизнях.
Это было странное состояние. Понимание собственной несостоятельности, никчемности. Что бы я ни делала, все было зря. Никому не нужно. Все это время можно было спокойно просидеть во дворце, и ничего не изменилось бы. А как я собой все это время гордилась! Втайне даже от себя самой. Как же, Избранная, отказавшаяся от своего Предназначения! В первый раз в жизни я пошла против всех, приняла решение отстоять свою независимость, выбрала, как жить. И не догадывалась, что на самом-то деле все решили за меня, просчитали каждый мой шаг.
Сколько чужих жизней перечеркнуто зря! И все из-за моей гордыни и эгоцентризма! Из-за моей же неспособности подумать и взять на себя ответственность – за себя в первую очередь.