– А еще один тален за что? – не удержалась от вопроса я, отсчитывая серебро.
– Фигуристой сестричке на гостинец.
Мужчина отмотал два локтя бечевки, скатал вывернутое на изнаночную сторону платье плотным валиком, перевязал его и передал мне.
– Благодарствую, уважаемый рен Брес. Да продлит Единый ваши годы…
В лавку, чуть не сбив меня с ног, кубарем вкатилось нечто мокрое и орущее:
– Деда! Деда!
Нечто, схваченное лавочником за шиворот, оказалось босоногим пацаненком лет восьми. Свободные штаны и рубаха подраны во всех приличных и не очень местах да заляпаны по самое не хочу грязью.
– Ужо я тебе, баловник, сейчас уши обдеру!
– Ну де-е-еда-а-а-а. – Мальчишка засучил ногами в воздухе.
– Что – деда?! Мать твоя куда смотрит? Знал же, когда дочь за кожевника отдавал, дело хорошим не обернется. – Похоже, последнее предложение было любимой присказкой лавочника. – Что на свете белом деется? Как жить, когда устои неразумным молодняком попираются…
Пацан ловко вывернулся из рук сокрушающегося деда, отбежал на безопасное расстояние и завел старую песню по новой.
– Деда, айда на площадь ходче! Астахе тетка Гальча да бабка Китра чужачку за волосы приволокли! Девка чисто ведьма у дядьки Ивалия на вывеске – патлатая да чумазая! А уж верещит как – страсть!
Выпалив на одном дыхании ценную информацию, мальчонка потерял к нам всякий интерес и нырнул снова в дверной проем под стихающий дождь. Только отмытые в лужах пятки засверкали.
У меня нехорошо засосало под ложечкой. Насколько я могла видеть вчера вечером, другими постояльцами женского пола, кроме нас со спутницей, корчма явно не могла похвастаться, а под определение «чужачка» и подавно подходила лишь Эона. Уж не ее ли приволокли к бургомистру Астахе (ну и имечко у бедолаги!) те две гнусные бабы. Хотя… теткам подруга первая синяков да шишек понаставила бы.
Почему-то эта мысль меня совсем не успокоила. Кое-как запихав в сумку платье и кошель, я припустила вслед за пацаном, даже не попрощавшись с хозяином. Он что-то кричал мне вслед, но прислушиваться было некогда.
И ведь несколько раз повторила этой дурехе, чтоб из комнаты ни ногой!
Хмел не отличался оригинальностью градостроения и, согласно радиальной планировке, все самое ценное берег в своей середке. Его главную площадь взяли в кольцо городской храм, ратуша и дом с фривольной остроконечной крышей из красной черепицы, – наверное, особнячок здешнего бургомистра. Чтобы еще больше украсить город, на лобном месте соорудили многофункциональный деревянный помост, служивший одновременно как трибуной, так и виселицей.
Сюда я добиралась долго и муторно. То и дело сворачивала в тупики, выбиралась из одних тесных, извилистых улочек, чтобы заблудиться в других. А спросить дорогу оказалось не у кого. Достигнув наконец центра города, я поняла почему.
На немаленькой площади народу было – не протолкнуться. Накрапывающий дождь не мешал горожанам развлекаться – сновали ушлые лоточники, то тут, то там слышались веселые разговорчики и взрывы хохота. Дети помладше оседлали отцовские плечи, кумушки вытягивали шеи, пытаясь разглядеть зловредную ведьму, сразу же успевая и обсуждать увиденное. А на помосте, окруженном плотным кольцом стражи, как я и боялась, стояла связанная по рукам и ногам, промокшая и разнесчастная Эона. Рядом с ней вместо стражников несли караул две бабы. Та, что помоложе, – рыжеволосая, рыхловатая бабенка. Другая – тощая и бесцветная старуха. Отсюда не разглядеть, но вроде бы первая из них попалась мне навстречу утром, когда я уходила из корчмы.
Над площадью вместе со свинцовыми облаками нависло ожидание. И оно было приятным…
«Чего, собственно, дожидаемся?» Горожане, по всей вероятности, ждут бургомистра, а я – дельной мысли. И боюсь, градоправитель появится первым…
Пробраться к Эоне сквозь плотную людскую массу вряд ли будет просто. Особенно с теми скудными запасами худо-бедно восстановившейся к настоящему времени Силы. Да и момент для ее использования, честно говоря, не слишком подходящий.
Я окинула взглядом толпу, прикидывая, как бы мне просочиться поближе к помосту немагическим способом, и тут поняла, что же мне кажется неправильным в окружающем ландшафте.
На площади не чувствовалось возмущения Силы. Абсолютное спокойствие, затишье. Ни мягкой, но мощной волны официального представителя Гильдии магов, ни мелких ручейков колдунов-самородков да потомственных знахарей. Даже городского шептуна в качестве эксперта по ведьмам не пригласили.
Либо маги тратят уймищу Силы на маскировку. Что еще более подозрительно…
Дождь решил, что поработал достаточно и пора бы на обеденный перерыв, а нерастраченные осадки он еще успеет вылить вечером. Солнце желтым любопытным глазом глянуло из-за туч. Градоправитель понял, что наступил более чем подходящий момент для торжественного выхода, и соизволил явиться пред очи избирателей. Издалека бургомистр выглядел как нечто невысокое, пухлое и рыхлое, увенчанное большой остроконечной шляпой. С его груди мне, как и доброй половине людей на площади, слепила глаза большая золотая бляха на толстой цепи из того же металла.
«Почему градоправители в таких небольших городках обязательно невысоки и полнотелы?» Как верно подметил один большой любитель покопаться в чужом сознании, маленькие люди стремятся компенсировать недостаток роста, добиваясь власти и успеха, а в провинциальных городишках возможности для этого не так уж и велики. Что же касаемо «полнотелости» – на народных харчах да званых обедах всяко не отощаешь.
Толпа раздалась в стороны, пропуская к помосту своего избранника, а также высокого, плечистого священника в темной подпоясанной рясе. Пыхтя, градоправитель взобрался по ступенькам. Охрана из двоих стражников и служитель Единого поднялась следом. Бургомистр поднял в приветствии пухлую руку, на что народ разразился восторженными криками и подался вперед.
Не упустив представившуюся возможность, я покрепче перехватила сумку обеими руками и вклинилась в толпу, энергично работая локтями. Несмотря на старания, мое продвижение нельзя было назвать стремительным. Горожанам тоже хотелось увидеть происходящее во всех подробностях, и люди крайне негативно реагировали на то, что им мешают не только смотреть, но и слушать.
– Дорогие жители Хмела, – неожиданно зычно пронесся над площадью голос бургомистра, – беда постучалась в ворота нашего славного города прошлым вечером – злокозненная ведьма вступила в каменные стены и, дабы творить непотребства магические, противные Господу нашему, посягнула на святое. Реликвию, вот уже более четырех столетий хранящуюся в городском храме.
Люди вокруг меня разразились громкими осуждающими криками. Стараясь не обращать внимания на усиливающуюся боль, я заработала локтями активнее и нечеловеческим рывком выбилась в первые ряды.
Открывшаяся картина не внушала оптимизма. Сгорбившись и понурив голову, Эона вздрагивала от каждого слова, произнесенного низеньким толстячком в богатом костюме.