Рорик опешил:
– Что это ты так разошлась, Мирана? Послушай, кому-то ведь надо было принять решение. Вы, женщины… – тут он осекся, увидев, что за спиной Мираны стоят Ларен и Чесса, а за ними – Энтти, Амма, Эрна, старая Альна и все остальные женщины Ястребиного острова. Они стояли за своей госпожой, готовые ради нее на все, вплоть до убийства, преданные только ей, но не ему. От этой мысли Рорику стало не по себе. Он повернулся к брату:
– Меррик, поговори с Ларен, а то она чего доброго сочинит историю о том, что здесь происходит, и изобразит всех нас, мужчин, гнусными злодеями, чем-то вроде дьявола, которого боятся христиане. Образумь ее. А ты, Клив, дождись, когда у Чессы начнутся месячные, и отвези ее к жениху. Не ее дело решать. Ее отец уже все решил и дал слово.
– Ларен, – произнес Меррик, стараясь говорить как можно тише (в итоге получилось нечто, лишь немногим отличался от его обычного мощного рыка), – неужели ты и впрямь готова это сделать? Нет, дорогая, я убежден, что ты не станешь насмехаться над своим мужем, как Мирана насмехается над Рориком. Ты не сделаешь из этого незначительного происшествия песни скальда, не так ли?
– Христианский дьявол слишком хорош для тебя, Меррик, – холодно ответила его жена. Старая Альна хихикнула.
– Думаю, нам надо отказаться стряпать для них, – сказала Ларен. – Никакой каши, которую так хорошо готовит Утта. Никакого пива. Никакого мяса дикого вепря, поджаренного на углях. Что ты на это скажешь, Амла?
Амла, крупная, сильная женщина, ухмыльнулась, глядя на Скуллу, своего великана-мужа:
– Что скажешь, муженек. Хочешь, чтобы твой толстый живот усох? Это будет наказанием за твою глупость.
Клив перебил ее, вновь прибегнув к спокойному, ровному тону, которым он вел дипломатические переговоры:
– Мы отошли слишком далеко от темы нашего разговора. Женщины, я собираюсь задать вам всего один вопрос. Выберите ту из вас, которая на него ответит.
– Что это за вопрос? – спросила Утта.
– Вопрос такой: за кого должна выйти замуж принцесса Чесса?
Женщины отошли в сторону, сбились в тесный кружок и заговорили все разом. Потом Мирана подняла руку.
– Давайте выйдем из дома, – сказала она. – Я , не хочу, чтобы нас слышали мужчины. Уверена, что, обсуждая этот вопрос, они спорили и оскорбляли друг друга и орали во все горло, но они наверняка станут все отрицать, и мы почувствуем себя дурами, когда и сами начнем делать то же самое.
Когда все женщины покинули дом, Рорик хлопнул Клива по спине.
– Ты это хорошо придумал, – сказал он.
– Да, – согласился Меррик, довольно ухмыляясь, – хорошо. Они придут к тому же выводу, что и мы. Потому что иного решения просто не существует.
– Они женщины, – заметил на это Клив. – А женщины непохожи на мужчин. Они думают по-другому, иначе, чем мы.
Он покачал головой, сел на лавку, положил руки на колени, и, опустив голову, молча уставился в землю.
Остальные мужчины вели себя как ни в чем не бывало; пили пиво, точили топоры, обменивались шутками, играли с детьми, чесали за ушами всеобщего любимца Керзога. Три раненых воина Рагнора молча лежали в углу, всей душой желая, чтобы их господина убила молния, пока этот дурак не навлек на них новую беду.
– Отец, что случилось? – маленькая Аглида забралась Рорику на колени. – Мама сердится на тебя, да? Что ты натворил?
– Ничего, дорогая. Просто мужчины и женщины не всегда соглашаются друг с другом. А где Кири?
– Она ушла с тетей Ларен и другими женщинами.
– Мне это не нравится, – пробормотал Клив. – Зря я это затеял.
– Ерунда, – бодро сказал Меррик. – Другого решения просто не может быть.
– А что, если месячные у нее так и не начнутся? – спросил Рорик.
– Даже если начнутся, она может утаить это от нас, – предположил Хафтер. – Я прикажу Энтти последить за ней и сказать мне правду, Все уставились на Хафтера с таким видом, словно у него только что выросла вторая голова.
– Неужели? – с насмешкой произнес Рорик. – Ты прикажешь Энтти следить за другой женщиной? Так она тебя и послушается.
Рорик басовито расхохотался, и через минуту все мужчины опять шутили, смеялись и потягивали пиво.
Наконец женщины возвратились в дом. Впереди шла М Ирана.
– Мы решили, что делать, – объявила она. Мужчины медленно встали. Никто из них не произнес ни слова.
Мирана посмотрела на своего мужа и улыбнулась:
– Мой господин, мы согласны с тем, что Рагнор, Керек и Торрик должны быть возвращены в Йорк. Очень жаль, что мы не можем их убить, хотя они это вполне заслужили, но делать нечего, придется оставить их в живых. Остальных троих надо отправить вместе с ними.
– Вот видишь, – сказал Рорик Кливу, – я же говорил тебе, что они не смогут решить иначе.
– Теперь о браке Чессы с Вильгельмом. – продолжала Мирана. – Она не хочет выходить за него замуж, и мы с нею согласны. Она хочет выйти за Клива.
Клив молча воззрился на Мирану, чувствуя, что бледнеет. Какой же он был дурак, что позволил женщинам решать, согласны ли они с мужчинами!
Наконец он заговорил, прервав неловкое молчание:
– Я не женюсь на принцессе. Не женюсь, потому что она принцесса, а я – никто.
– Ты сын владетеля Кинлоха, – сказала Ларен. – Так ты нам сказал.
– Я даже не знаю, что представляет собой этот Кинлох. Может быть, это какая-то жалкая скала посреди озера Лох-Несс. Может быть, его давно захватили пикты или бритты. Может быть, он существует только в моем сне. Может быть, я все придумал. Нельзя исключать такую возможность.
Ларен кашлянула.
– Клив, мы все видели, как ты дважды набрасывался на Рагнора, когда узнавал, что он причинил зло Чессе. Любому ясно, что ты хочешь ее.
– Да, верно, я хочу ее, потому что она женщина и притом красивая, а я не ложился с женщиной уже много недель. Но что с того? Любому мужчине нужна женщина, на то он и мужчина.
– Давайте прекратим этот бессмысленный разговор, – вмешался Меррик, смущенно глядя на женщин. – Послушай, Ларен, вы, женщины, привыкли думать сердцем, а не головой. Клив вел переговоры с Ситриком о браке Чессы с сыном Ролло. Он просто обязан отвезти ее к Вильгельму. Он дал слово и должен его сдержать. Речь идет о его чести.
Чесса, до сих пор стоявшая среди других женщин, решительно вышла вперед.
– Меррик, ты сказал, что речь идет о чести Клива. А я считаю, что речь идет о моей жизни. Я выслушала вас, а теперь вы послушайте меня. Пришло время рассказать правду, которую вы четверо уже знаете и о которой, быть может, догадываются и все остальные.
– Чесса, нет! – торопливо сказала Мирана, хватая ее за рукав.