– Какая схватка? – спросила Габриела.
– Два барона из Англии сцепились во дворе. Одного, я полагаю, зовут Косуолд, а другого…
– Перси.
– Да, миледи, верно. Перси.
– И эти бароны вызывают леди Габриелу? – спросил Гилрой.
– Скорее, барон Косуолд.
Габриела была возмущена.
– Я не собираюсь отвечать ни одному из них, не желаю ни видеть их, ни говорить с ними. Я готова отправиться домой и не вижу причин откладывать отъезд.
Гилрой коротким кивком выразил свое согласие.
– В эту самую минуту ее стража выводит лошадей к воротам, поскольку леди Габриела едет немедля. Ее вещи уже упакованы.
Настоятель покачал головой:
– Не думаю, что бароны позволят ей уйти.
– Тут ведь дело серьезное, верно? – спросил Гилрой.
Настоятель вздохнул:
– Верно. У каждого из баронов при себе указ, в котором написано, что они действуют от имени короля. Но указ в руках Косуолда более свежий, если верить дате на свитке. – Настоятель вдруг вскочил на ноги. – Боже мой, я совсем забыл. В этой суете совсем запамятовал о поручении. Как же так? Отец Гилрой, я ведь искал вас, когда меня позвал барон Косуолд.
– А зачем вы искали меня? – спросил Гилрой.
– Я обещал послать вас на стену. Видите ли, там два… – Он замолчал.
– Два? Чего два? – спросил Гилрой.
– Вождя, – ответил настоятель неохотно. – Бьюкенен и Макхью. Они не сказали, зачем вы нужны им, но, кажется, вождь Макхью говорил что-то о брате. Вы понимаете что-нибудь?
Гилрой запаниковал.
– Расскажете мне потом, а то вожди заждались. – Настоятель улыбнулся и добавил: – А еще я слышал, что один из них, кажется, Макхью, хотел забрать вас с собой.
Гилрой судорожно сглотнул.
– Слышали?
– Может быть, они хотят сделать вас духовным вождем своего клана? Вы ведь хотели иметь свой приход, насколько я помню? Вы также хотели спасти как можно больше заблудших душ, разве нет?
Гилрой неистово закивал в знак согласия. Он действительно хотел иметь свой храм и свою паству. А какой священник не хочет? Но не среди жестоких вождей и их неуправляемых кланов. Он не желал прожить остаток жизни в постоянном страхе.
– Я бы предпочел молиться о пропащих душах здесь, настоятель, – прошептал он. – Так что мне делать: идти к вождям или сопровождать леди Габриелу к баронам?
– Я сам пойду с ней, а вы ступайте к вождям. Люди из их кланов стоят под стенами, и чем скорее вы поговорите с ними, тем лучше.
Гилрой понимал, что выхода нет.
– Что ж, покончим с этим поскорее.
Он еще раз попрощался с Габриелей и отправился на опасное задание.
Габриела хотела отказаться идти к баронам, но передумала, не желая ставить настоятеля в неловкое положение. Ведь ему пришлось бы объяснять разгневанным баронам, почему он пришел один.
– Я выслушаю баронов и тотчас же покину стены монастыря. Еще раз спасибо вам за гостеприимство и доброту. Мы с отцом очень ценим вашу заботу.
– Я провожу вас, миледи, но разве вы не хотите взять с собой вашу стражу? Они непременно изъявят желание быть рядом, когда вы предстанете перед баронами.
Она покачала головой:
– Моя стража слишком занята, чтобы заниматься подобными глупостями. К тому же встреча не займет много времени.
Он не стал разубеждать ее. У Габриелы были весомые причины не брать с собой охрану. Ее отец не доверял этим баронам, да и она тоже. Габриела подозревала, что бароны могут спровоцировать драку, и хотя ее телохранители были натренированными воинами, их могли взять числом.
Она хотела бы, чтобы отец был рядом. Он знает Перси и Косуолда и знает, чего от них ждать, на что они способны. Габриела была готова ко всему, но то, что ее ждало, не могло привидеться и в страшном сне.
Гилрой едва волочил ноги, поднимаясь по ступеням, и беспрестанно молился. Когда он поднялся на стену и огляделся, у него задрожали колени и ему пришлось прислониться к парапету, чтобы не упасть.
Боже, как их много! И все смотрят на него.
Голос его заскрипел, как ржавые дверные петли:
– Кто-то хотел меня видеть?
В его сторону направились двое горцев. Их длинные шаги быстро съели расстояние, разделявшее их. Гилрой вжался в стену и ждал. Еще один горец стоял на лестнице позади него. Кто-то подтолкнул его вперед.
– Это ты монах Гилрой? – спросил кто-то с верхней ступеньки.
Он поднял глаза. Два гиганта стояли плечом к плечу. Они были одинакового роста и обоих покрывали боевые шрамы. Гилрой несмело шагнул в их сторону.
– Я отец Гилрой.
Броди к заметил, что монаха бьет дрожь, а лицо покрыто мертвенной бледностью.
– Мы не причиним тебе вреда, монах, – сказал Бродик.
– Я вождь Макхью, – представился Кольм.
Гилрой кивнул:
– Да, вы с братом похожи.
– А я вождь Бьюкенен.
Монах нашел в себе силы улыбнуться, глядя на Бродика:
– Да, я знаю. Вы дикий Бьюкенен.
– Как ты назвал меня? – Он скорее удивился, чем разгневался.
– Она назвала вас диким Бьюкененом.
Бродик приподнял бровь:
– Кто назвал меня так?
– Леди Габриела, – ответил монах. – Разве вы не знаете, кто она? – Он поспешил объяснить: – Она дочь барона Джеффри из Уэллингшира, они родственники вашей жены.
Хорошее настроение Бродика испарилось. Ему все время напоминали о его английской родне. Это было унизительно.
– Мне нужно задать тебе несколько вопросов, – нетерпеливо сказал Кольм.
– Да?
– Насколько я понимаю, это ты ухаживал за моим братом, когда его принесли сюда?
– Нет, не я. Я не обучен врачеванию. Это отец Франклин выходил Лайама, а я помогал, чем мог. Его раны были ужасны, и признаю, к своему стыду, какое-то время я думал, что он не выживет.
Кольм кивнул.
– Кто привел его сюда?
– Я не могу сказать.
Кольм наклонил голову и некоторое время смотрел на Гилроя.
– Не можешь или не хочешь?
– Не могу. – Гилрой смотрел в глаза вождю, ведь он говорил правду. Он не мог сказать, потому что дал обещание леди Габриеле хранить тайну. Он не знал, почему она хотела сохранить в секрете свое участие в этой истории, но уважал ее волю.