– Ничего смешного, – обиделась Изабель.
Кайра сняла с изножья кровати контрольный лист и, сдвинув брови, углубилась в его изучение.
– А это разрешается?
– Если нет, то пусть забирают лист с собой, – ответила Кайра, пожав плечами, и подняла глаза на Кейт. – Тебя намерены оставить на ночь.
– Знаю. А я хочу домой.
– Они правы. После такого лучше провести ночь в больнице... так, на всякий случай. Когда мы узнали новость, тети Норы дома не было. Мы ей оставили записку, и будь уверена, скоро она явится с раскладушкой, для ночного бдения в изголовье страждущей.
– А что еще там написано? – Изабель заглянула в лист через плечо сестры. – Надеюсь, ничего о том, что она раскроила себе череп?
– Такой череп не раскроить, – хмыкнула Кайра. – Он железобетонный.
– Ты меня так перепугала... то есть я хочу сказать, нас с Кайрой! – воскликнула Изабель, тиская руку Кейт. – Ведь если что, как бы мы без тебя жили... в смысле, я?! Когда Кайра дома, она что есть, что нет. Сунет нос в учебники и сидит так весь день напролет... а то и всю ночь.
– Что значит «если что»? – возмутилась Кайра. – Никто не собирается в мир иной. У нее всего лишь ушиб.
– Это я так говорю, к примеру. – Отпустив затисканную руку, Изабель пересела с постели на подоконник. – Давайте сменим тему. Что за молодой человек приехал с тобой в «скорой»? Такой хорошенький!
– Мужчины не в восторге, когда их называют хорошенькими, – заметил Нейт, останавливаясь на пороге.
Он едва удержался, чтобы не отступить на шаг, когда к нему повернулись три поистине прекрасных лица, причем одно из них залилось очаровательной краской.
Кейт, опомнившись первой, пригласила его войти, представила сестрам и умолкла в ожидании, что он объяснит причину своего появления.
– Я забыл вручить вам визитку. Если что-то всплывет в памяти – не важно, насколько незначительное на первый взгляд, – сделайте одолжение, свяжитесь со мной как можно скорее.
– Хорошо.
Нейт поколебался, не зная, что еще придумать такого, что могло бы задержать его в палате.
– Как самочувствие?
– Спасибо, лучше.
– Что ж, до свидания.
– Постойте! – окликнула Изабель, видя, что он собрался уйти. – Можно задать вам вопрос... как полицейскому?
Она грациозно вспорхнула с подоконника и одарила Нейта улыбкой. Кейт и Кайра переглянулись – сестра готовилась пустить вдело свой убийственный шарм, перед которым еще никому не удалось устоять.
– Задавайте.
– Каковы планы насчет этой художницы? Возьмете ее под круглосуточную охрану или укроете в безопасном месте?
– Чего ради? – Нейт прислонился к дверному косяку, показывая, что не спешит.
– Ну... – Изабель изысканным жестом указала на телевизор. – В новостях передают, что она требует защиты. Вот это, я понимаю, наглость! Столько времени поливала полицию грязью – и на» тебе, теперь на вас вся надежда. Кстати, пресса не пожалела цитат из ее прежних зажигательных речей. Это стоит послушать. Например, что вы все запроданы с потрохами, коррупция снизу доверху и все такое. Странно, что на нее не подали иск за клевету. – Изабель умолкла, но лишь для того, чтобы перевести дух. – Корица твердит, что бомбу подложили, чтобы ее убрать, заткнуть рот правде и поставить крест на ее искусстве.
– А вот это последнее, может, и верно, – заметила Кайра со смешком. – Говорят, ее картины ужасны.
– Как у тебя только язык поворачивается?! – засмеялась Изабель. – Кстати, репортаж был снят в ее студии, на фоне нескольких крупных полотен, и в ходе него Корица все время делала приглашающие жесты в их сторону – мне показалось, что она зазывает клиентов.
– Скажите, уже известно, что, собственно, взорвалось? – полюбопытствовала Кайра.
– Не совсем, – сказал Нейт, – но это определенно была бомба. Специалисты пытаются определить тип. – Он повернулся к Кейт: – Мисс Маккена, позвоните мне, если припомните какую-нибудь деталь.
– Я же обещала.
Изабель с трудом выдержала паузу, но как только дверь за Нейтом затворилась, воскликнула:
– Ну разве он не душка?!
– Да, он душка-милашка, но молодым человеком я бы его не назвала. Ему, должно быть, уже за тридцать – немного староват для тебя, сестричка, тебе не кажется? К тому же...
– Что еще?
– Его больше интересует Кейт.
Та не прислушивалась к разговору, откинувшись на подушки и прикрыв глаза, но при звуке своего имени приподняла веки.
– О чем речь?
– Что душку-милашку интересуешь ты, а не Изабель.
– Правильно. Потому что неона, а я была на месте происшествия. Не надо раздувать из этого целую историю.
– И не называй его старым, – добавила Изабель. – Он в расцвете лет. Интересно, он женат? Кольца я не заметила.
– Боже мой, довольно об этом! – нахмурилась Кайра. – Ясно же, что до тебя ему нет дела!
– Кейт, почему ты не спросила, женат ли он? – не унималась Изабель.
– Потому что у меня голова раскалывалась от боли. Кейт снова прикрыла глаза. В затылке пульсировало, но странное дело, при всей нелепости разговор казался занимательным.
– Как может голова болеть настолько, чтобы не интересоваться, женат ли мужчина?!
– Мы были не одни.
– Вот видишь! – Что?
– Из-за глупых предрассудков ты проморгала еще один шанс!
– Ну знаешь ли! – Если бы не боль в голове, Кейт разразилась бы смехом. – Ты, должно быть, шутишь!
– И не думала. Я бы рада поговорить о твоем последнем серьезном романе, но он был так давно, что просто выпал из памяти. Да и вообще, был ли он у тебя, настоящий роман?
– Кейт, дорогая! – вскричал Карл Бертолли, театральным жестом простирая руки еще с порога.
Подождав, пока все взгляды устремятся на него, он бросился к постели Кейт, схватил ее руку и со слезами на глазах прижал к груди (драматические эффекты были его слабостью).
У Изабель он нашел должный отклик – она была в восторге от Карла, с тех пор как он однажды заехал за Кейт по дороге на какое-то благотворительное мероприятие. Он бурлил энергией и радостью жизни. Венцом его способностей стала тяга к переодеванию: на каждый день года у него был броский и дорогой наряд.
Не выпуская руки, Карл склонился к Кейт и запечатлел у нее на лбу братский поцелуй.
– Бедняжка моя, ты страдаешь! Что за чудовище могло устроить такую гнусную штуку? У меня просто мурашки по коже от мысли, что шатер могло смести с лица земли вместе со всеми гостями! Но милосердие Господне не знает границ, и не будь я в тот день в белом костюме, непременно пал бы на колени и вознес благодарственную молитву!