Он ее разыгрывает. Блефует.

Мишель едва заметно тряхнула головой. Он кивнул. Она снова тряхнула головой, прошептала; «О Боже», и закрыла глаза. Этого не может быть.

Она не обернется. Ни за что не обернется. Как бы половчее раствориться в воздухе? И сколько он тут простоял?

Ее лицо горело огнем. Она судорожно сглотнула и вынудила себя обернуться.

Чуда не произошло. Он и впрямь стоял за ее спиной. Высокий, светловолосый, с поразительно голубыми глазами и разящей наповал улыбкой.

До этой минуты ей казалось, что хуже уже ничего быть не может. Но Мишель ошибалась. В дверях в нескольких футах от Ноэ стоял отец! Определенно он находился достаточно близко, чтобы услышать ее речи. Впрочем, может быть, и нет. Может, он подошел только сейчас.

Мишель набралась храбрости и подняла на него глаза. Джейк застыл на месте, словно пораженный громом.

Пришлось наскоро изобретать план. Она просто сделает вид, будто ничего не случилось.

– Вы только сейчас приехали? – как ни в чем не бывало осведомилась она.

– Совершенно верно, – с едва заметной ехидцей протянул Ноэ. – Интересно, Тео, все ли хорошенькие леди Боуэна так дружелюбны?

Дверь громко хлопнула: это отец ринулся вперед. Теперь вид у него был просто убитый.

– Говоря «расстели красный ковер», я думал, ты поняла, что я имею в виду. Существует гостеприимство и истинное гостеприимство, и я всегда считал, что сумел с детства внушить тебе понимание различий между подобными вещами.

– Папа, Тео просто заигрывал со мной, а я решила заставить его раскрыть карты.

– Ничего подобного, – пожал плечами Тео.

Каблук Мишель опустился на его ногу ровно одним мгновением позднее.

– Еще как разыгрывал. Честно, папа, я просто… шутила.

– Об этом мы поговорим позже, юная леди! – бросил Джейк я, повернувшись, удалился.

– Тео заигрывал? – вмешался Ноэ. – Да вы шутите!

– Он действительно заигрывал.

– Мы говорим о том типе, что стоит у вас за спиной? Тео Бьюкенене?

– Да.

– Трудно поверить. Он никогда не умел заигрывать с девушками.

– Ошибаетесь, он настоящий мастер этого дела, – настаивала она.

– Да? Значит, все дело в вас, Я только что сказал Джейку, что впервые за пять лет вижу на Тео что-то другое, кроме костюма с галстуком. Сколько я его знаю, он всегда был трудоголиком. Может, это вы будите в нем самое плохое?

Мишель отступила и врезалась в Тео. Она не думала бежать, но ей не нравилось, что путь отрезан.

– Не могли бы мы сменить тему? – резко спросила она.

Ноэ, очевидно, пожалел ее.

– Разумеется. Тео сказал, что вы доктор.

– Совершенно верно.

Слава Богу, она вновь оказалась на твердой почве. Может, у Ноэ какие-то проблемы со здоровьем, и он просит ее совета. Хоть бы так и было.

– А в какой области?

– Она хирург, – пояснил Тео.

– Не слишком ли вы молоды, чтобы играть с ножами? – ухмыльнулся Ноэ.

– Она оперировала меня.

Ноэ пожал плечами и подошел ближе.

– Потанцуйте со мной. Мы найдем чудную песню Уилли Нелсона и поближе узнаем друг друга.

Он обнял ее за плечи и повел в бар. Тео, нахмурясь, наблюдал знакомую картину. Ноэ был известным бабником, и на его счету числилось больше завоеваний, чем у Чингисхана. Однако Тео совсем не нравилось, что он распустил хвост перед Мишель.

– Вы любите Уилли Нелсона? – оживилась девушка.

– Конечно. Кто его не любит?.. Мишель оглянулась на Тео.

– У вашего друга хороший вкус.

Принципиальная девчонка.

– Могу я задать вам вопрос? – неожиданно встрял Ноэ.

Она была так счастлива, что преодолела смущение и взяла себя в руки! И поэтому порывисто бросила:

– Спрашивайте о чем угодно!

– Видите ли… я кое-чего не понял…

– Что именно?

– Существует ли какой-то другой секс, кроме самого низкого пошиба?

Глава 24

Камерон понимал, что испохабил все дело, но не собирался признавать это вслух. Он прислонился к стенной панели, низко опустив голову, пока Джон, Даллас и Престон разносили его в пух и прах. Компания собралась в библиотеке Джона: здесь можно было не опасаться, что кто-то услышит.

– Как по-твоему, сколько времени понадобится доктору, чтобы вспомнить, где она видела тебя впервые? Ты же был на похоронах Кэтрин! – разорялся Престон, вскочив со стула и яростно колотя мощным кулаком по собственной ладони. У него не хватило терпения сесть, и он принялся метаться по комнате.

– Она не вспомнит, – пробормотал Камерон. – Я к ней и близко не подходил на похоронах. Кроме того, меня тошнило от бесконечного ожидания, и я подумал, что стоит рискнуть.

– Что значит «стоит рискнуть», жирная ты задница? – взорвалась Даллас. – Ты не раздобыл письмо, и теперь его ищут по всей больнице. Ты совершенный идиот, Камерон. Это все спиртное. Оно сожгло твои мозги.

– Ты подверг нас всех опасности! – заорал Престон, останавливаясь перед ним.

– Иди в жопу! – не остался в долгу Камерон.

– Успокойтесь, – велел Джон. – Даллас, позвони Монку. Прочитаешь ему отчет.

Монк сидел в своем микроавтобусе, ожидая, пока доктор с любовником выйдут из «Лебедя». Его машина была надежно спрятана между двумя фургонами, в самой глубине автостоянки. Перед ним в следующем ряду находились еще четыре машины. Несмотря на влажную духоту, Монк не включал кондиционер. Правда, все четыре окна были опущены, и комары пожирали его заживо. Однако по сравнению с необходимостью торчать в кустах, наблюдая за домом доктора, и молча страдать от кишевших по всему телу жучков и всяческих паразитов условия были просто роскошными.

Он как раз подумывал позвонить Даллас и сообщить о последних событиях, но решил подождать до возвращения в мотель. И тут его сотовый завибрировал.

– Слушаю.

– Бьюкенен – правительственный прокурор. Монк резко вскинул голову.

– Повторите, пожалуйста.

– Сукин сын работает на министерство юстиции.

Ожидай неожиданного. Монк набрал в грудь воздуха и внимательно выслушал весь отчет. В какую пакость втянул его «Соуин-клуб»?

В трубке слышались сразу несколько голосов.

– Где вы? – спросил Монк.

– В доме Джона. Мы все тут.