– Кто это так орет?
– Престон.
Монк расслышал еще чей-то крик. Должно быть, Камерон.
Монк брезгливо поморщился. Ведут себя, словно крысы в яме, готовые растерзать друг друга за кусок мяса. Если бы на кону не стояла такая куча денег, Монк наверняка бы постарался отделаться от этой компании и смыться, пока не поздно. Камерон уже стал чем-то вроде оторвавшейся во время шторма корабельной пушки, и, судя по тому, какая там идет свара, недолго ждать момента, когда остальных тоже ждет крах.
– Неужели нельзя было сообщить сразу? – недовольно буркнул он. – Вы потратили драгоценное время.
– Вы сами сказали, что он футбольный тренер… нет, вы правы. Я не стану искать оправданий или винить вас. Мне следовало бы проверить все немедленно.
Монк, несколько умиротворенный тем, что Даллас так легко взяла на себя вину, не стал возражать.
– Когда вы можете покончить с ним? – спросила она.
– Дайте подумать. Терпеть не могу, когда меня торопят. Такие вещи нужно тщательно планировать, и я отказываюсь Действовать с кондачка. Поспешность ведет к лишним ошибкам. Но если ваши сведения верны…
– Абсолютно, – заверила Даллас.
– Тогда он, возможно, приехал в Боуэн из-за нее. Мужчины готовы на любые безумия ради…
– Пухленькой задницы? – снова перебила Даллас. – Думаете, что, после того как произнес речь в Новом Орлеане, он поспешил сюда, чтобы перепихнуться с ней?
– Вы ее не видели. Она… очень миленькая. Вернее, настоящая красавица.
– О'кей, значит, вы утверждаете, что этот тип из министерства юстиции явился в город исключительно ради нее. Верно? То есть это вполне имеет смысл. Она делает ему операцию, спасает жизнь, он теряет голову и, поскольку все равно должен вернуться в Новый Орлеан, решает заодно завернуть в Боуэн и трахнуть ее.
Монк неодобрительно поджал губы. Он вообще терпеть не мог грубости, и манера Даллас выражаться донельзя вульгарно ужасно его раздражала.
– Так вы передумали?
– Погодите. Джон что-то говорит.
Монк терпеливо выжидал, слыша, как злобно вопит Престон, и сокрушенно качая головой. Пришлось снова напомнить себе о том, какие деньги ждут его в случае успеха.
– Доктора необходимо убить, прежде чем она вспомнит, где видела Камерона, – объявила наконец Даллас. – Бьюкенена не раз грозили пристрелить, поэтому Джон считает, что все это можно подвести под покушение.
– А доктор случайно оказалась рядом и пала невинной жертвой?
– Совершенно верно. Завтра мы приезжаем в Боуэн. А пока следите за доктором. Может, письмо найдется.
– Разумеется, – согласился он. – И не забудьте, Даллас, я должен его прочитать, прежде чем отдать вам.
– Все еще опасаетесь, что там есть ваше имя? Ничего там нет. Я прочла чертовы файлы дважды. Когда все закончится, вы будете обеспечены по гроб жизни. Надеюсь, вам это известно, Монк?
– Да. Просто интересно, сколько денег на этом счету. Если достаточно много, тогда мне полагаются проценты. Назовите это дележкой прибыли, но поскольку рискую я один…
Даллас достойно ответила на наглое требование алчного ублюдка, повесив трубку.
Тео, разумеется, не ревновал. Ревность – удел подростков, зеленых юнцов, а этот этап его жизни давно миновал. Однако отчего-то с каждой минутой все больше раздражался.
Мишель смеялась и, очевидно, прекрасно проводила время с Ноэ.
Тео сидел за стойкой, делая заметки, пока очередной посетитель излагал свои проблемы. Парень приобрел подержанную машину с тридцатидневной гарантией, заплатил наличными, выехал со стоянки, но через два квартала глушитель отвалился и радиатор взорвался. И поскольку машина пробыла у нового владельца не более получаса, тот вызвал эвакуаторов, переправил ее обратно и потребовал свои деньги. Но хозяин объяснил, что в гарантию включены только шины и двигатель, И предложил бедняге в следующий раз получше читать все, что напечатано мелким шрифтом.
Мишель снова рассмеялась, отвлекая Тео. Как он любил звуки ее голоса! И судя по улыбке Ноэ, тот тоже был очарован.
Тео со вздохом повернулся к сидевшему рядом мужчине и попытался сосредоточиться, а когда в сотый раз оглянулся на парочку, оказалось, что Ноэ задрал майку и показывает Мишель уродливый шрам на груди.
– Довольно, – пробормотал Тео и, уронив ручку, решительно направился в центр бара, чтобы положить конец танцу. – Пытаешься произвести впечатление своими дырками от пуль? – рявкнул он.
– Я уже произвел на нее впечатление своим обаянием и остроумием, – парировал Ноэ.
Мишель покачала головой:
– Вам очень повезло. Пройди пуля чуть выше – и вы могли бы погибнуть.
– Повезло, – согласился он. – Похоже, сам Господь за мной присматривает. Не поверите, но я был в церкви, когда в меня стреляли.
Мишель посчитала, что он шутит.
– Вы заснули во время службы, и священник разозлился?
– Что-то в этом роде.
– Папа наверняка захотел бы послушать эту историю. Где он?
– На кухне. Делает сандвичи, – отозвался Тео.
– Неужели одной зубатки тебе недостаточно? Ты что, не наелся?
– Он сам предложил. Сказал, что готовит себе парочку. И Ноэ тоже.
Решив помочь отцу, она обошла стойку, направилась к кухне, но тут услышала, как Ноэ объявил:
– Кстати, Тео, ты наверняка захочешь взглянуть на список участников соревнований. Вон там, на стене.
– Почему это вдруг?
– Тебя исключили.
– Не может быть!
Тео отказывался верить… пока не увидел собственными глазами. Его имя было вычеркнуто, а сверху вписана фамилия Ноэ.
Мишель поспешила на кухню. Отец вручил ей бумажную тарелку с двойным сандвичем с индейкой, утопавшим в майонезе и горе жирной жареной картошки. Сам он отнес к разделочному столу еще одну такую же тарелку.
– Если Тео пробудет здесь еще пару недель, ему придется делать шунтирование, – упрекнула она. – Ты убиваешь человека своей добротой.
– Индейка полезна. Ты сама говорила.
– Но не когда выльешь на нее банку майонеза. А в этой картошке – галлон масла.
– Но иначе невкусно.
Отец повернулся к ней спиной и позвал:
– Ладно, мальчики, идите есть. Я сделал сандвичи без своего острого соуса «барбекю», Тео, на случай, если это тебя беспокоит.
Ноэ и Тео вновь просматривали список. Мишель подтолкнула отца локтем и прошептала: