Нахмурившись, Джейми поглядела на распухшие пальцы раненого, пощупала ему лоб.
– Кажется, жара нет, – заметила она, – и все благодаря вашим молитвам, отец.
– Нет, миледи, – возразил священник. – Это вы спасли его. Вас послал нам сам Господь.
От похвалы щеки Джейми зарделись.
– Он послал вам грешницу, – ответила она. – Я пропустила сегодняшнюю мессу. – Джейми протянула отцу Мердоку шиллинг. – Я хочу купить индульгенцию, – сказала она.
– Но, миледи…
– Нет, отец, – перебила его Джейми, – позвольте мне объясниться прежде, чем вы наложите на меня епитимью. Я проспала мессу потому, что муж не разбудил меня, значит, и он грешен. – Джейми тряхнула головой, откидывая прядь со лба. Отец Мердок завороженно смотрел на нее.
– Что вы на это скажете? – продолжала Джейми. – Вы со мной согласны?
Священник не знал, что ответить, с удивлением глядя на эту чудесную маленькую женщину. Ему казалось, что в зал ворвался свежий ветер, а с ним и яркое солнце. Неужели эта женщина сумеет развеять тучи над этим замком, сгустившиеся после смерти Елены? Отец Мердок вспомнил, как Алек смотрел на склоненную над Ангусом жену – с нескрываемым удивлением и… восхищением.
– Отец, – теребила его Джейми, – почему вы молчите. Что вы скажете о наших грехах?
– Вы, наверное, очень набожны, леди Кинкейд? – спросил отец Мердок.
– К сожалению, нет. Не хочу вас вводить в заблуждение: я совсем не так набожна, как наш отец Чарльз. Он очень строгий и часто накладывал на нас епитимью. Однажды он даже заставил Агнес отрезать волосы, после чего она плакала целую неделю.
– Кто такая Агнес?
– Одна из моих дорогих сестер, – разъяснила Джейми.
– Какой же грех она совершила?
– Уснула во время одной из его проповедей. Отец Мердок едва сдержал улыбку.
– У нас здесь менее суровые нравы, – сказал он. – Обещаю вам, леди Кинкейд, что никогда не заставлю вас расстаться с волосами.
– Как жаль, что не вы были нашим священником, – печально заметила Джейми. – Волосы Агнес перестали виться, с тех пор как она обрезала их.
– У вас большая семья?
– Нас было пятеро, и все девочки, но старшая, Элеонор, умерла, когда мне было семь, и я почти не помню ее. Затем идут близнецы, Агнес и Алиса, потом Мери и я, самая младшая. Папа воспитывал нас один, – добавила Джейми с гордостью.
– У вас, наверное, была хорошая семья, – сказал отец Мердок. – Ваши сестры такие же красавицы, как вы?
– Что вы, они гораздо красивее меня. Мама носила меня под сердцем, когда папа женился на ней. Он потерял жену, а мама овдовела сразу же после свадьбы. Вот они и поженились. Папа всегда относился ко мне как к родной.
– Должно быть, хороший человек.
– О да, очень. Я так скучаю по дому!
– Тогда не будем больше о печальном. Оставьте эту монету себе и истратьте ее на что-нибудь другое.
– Мне бы хотелось, чтобы вы взяли этот шиллинг, отец. Кто-то должен отпустить грехи моему мужу. Он воин, и ему приходится убивать людей на поле брани. Я знаю его хуже, чем вы, но мне почему-то кажется, что он никогда бы не убил человека без особой на то причины. Я чувствую, что в душе он добрый.
Тем временем Алек вошел в зал, да так и остался стоять, слушая, как жена печется о его душе.
– Я согласен с вами, – ответил священник, но, завидев Алека, смущенно замолчал.
Джейми с облегчением вздохнула:
– Я рада, что вы такого же мнения, отец. Мне стыдно, что я отнимаю у вас столько времени. Отец Чарльз приучал нас обдумывать каждое слово. Он очень строгий священник, и, по правде говоря, мы вели очень праведный образ жизни.
У отца Мердока сложилось впечатление, что отец Чарльз был настоящим фанатиком. Ему стало жаль девушку.
– У нас все гораздо проще, – сказал он.
– Рада это слышать, но все же я не могу не беспокоиться о душе моего мужа. Отец, мне кажется, мы станем хорошими друзьями. Почему бы вам не называть меня просто Джейми? Как вы считаете?
– Я считаю, Джейми, что у вас доброе сердечко. Вы – как глоток чистого воздуха в этом мрачном царстве.
– Да, отец, – вмешался Алек, – у Джейми действительно доброе сердечко, но в этом-то и ее беда.
Джейми повернулась, чтобы ответить мужу, но онемела от изумления: Алек был наполовину голым. Он напоминал дикаря. Из нормальной одежды на нем была только белая рубашка, закрывавшая верхнюю половину могучего тела, через плечо был перекинут плед, ниспадающий мягкими складками и перетянутый в талии веревочным поясом. Черные протертые ботинки прикрывали лишь часть крепких мускулистых ног. Колени же Алека были голыми и круглыми, как головка младенца.
Джейми побледнела так, что Алеку показалось: она сейчас упадет в обморок. Выждав, когда она придет в себя, он спокойно поинтересовался, как себя чувствует Ангус.
– Что? – как во сне спросила Джейми, не в силах отвести взгляда от голых коленей мужа.
– Я спрашиваю об Ангусе, – закричал Алек, пытаясь вывести жену из ее странного состояния.
– Ну да, Ангус, – повторила Джейми, продолжая смотреть на его колени.
– Посмотри мне в лицо, жена! – приказал Алек. Джейми вздрогнула и посмотрела мужу в глаза. Щеки ее были красны, как пламя.
– И сколько времени тебе понадобится, чтобы привыкнуть к моему виду? – грозно спросил Алек.
– Какому виду? – Джейми попыталась улыбнуться.
– Ты всегда будешь отвечать вопросом на вопрос?
– Ты о чем-то хотел спросить меня? – прошептала Джейми.
Ее смущение веселило Алека, и он решил подлить масла в огонь.
– Жена, ты видела меня без всякой одежды и, однако, ведешь себя сейчас как…
Джейми покраснела еще сильнее и в испуге прикрыла рукой рот.
– Я не видела тебя голым, муж, а только ощущала. В этом есть разница. – Джейми в испуге прикусила язык и сквозь слезы прошептала: – Как ты можешь говорить такое в присутствии священника?
Алек возвел глаза к небу. Подумав, что муж раскаивается, Джейми спросила:
– Так что ты хотел сказать мне?
– Я хочу поговорить с Ангусом. – Алек направился к кровати, но Джейми преградила ему дорогу.
– Сейчас он спит. Ты сможешь поговорить с ним позже. Алек не верил своим ушам – его жена ему возражает!
– Разбуди его! – приказал он. – И прошу, впредь не говори мне, что мне можно делать, а что нет.
– Почему?
– Почему?!
И тут Джейми вспомнила, что Алек обещал ей никогда не выходить из себя в ее присутствии.