Он знал, что скоро уже не сможет остановиться. Лайон попытался прекратить эту муку.
– Боже, Кристина, отойди от меня! Сейчас же! Отойти? Господи, да она едва могла стоять! Каждый укромный уголок ее тела откликался на его прикосновения. Она слышала гнев в его голосе, чувствовала напряжение в его мощном теле. Она пыталась понять его, но все это сбивало ее с толку.
– Но я не хочу останавливаться, Лайон! Он слышал ее слова. Лайон схватил ее за плечи и сжал до боли. Кристина заглянула ему в глаза и увидела там желание. Сила его страсти подавляла ее, лишала способности разумно мыслить.
– Ты понимаешь, что говоришь?
Она ответила ему единственным доступным ей образом. Тело Кристины само дало ему разрешение. Она еще сильнее прижалась к нему, притянула к себе его голову… Она поцеловала его с такой страстью, что в голове у него все пошло кругом. Сначала Лайон был слишком потрясен, но очень скоро снова взял инициативу в свои руки.
Он хотел доставить ей такое полное наслаждение, чтобы она совершенно забыла о существовании других мужчин. Она будет принадлежать только ему, сейчас и навсегда!
Лайон возился с застежками на спине, не переставая жадно целовать ее. Вдруг Кристина услышала звук рвущейся материи. Он развел ее руки и рванул платье, и оно тут же упало к ее ногам.
Теперь ничто не мешало его жадному взору. Он сделал шаг назад, а Кристина осталась стоять перед ним, опустив руки.
Ее тело принадлежало ему. Он был ее Лев. Кристина приняла это как истину, повторяла ее снова и снова, пытаясь таким образом преодолеть свою застенчивость, свой страх.
Она не могла закрыть свое тело от него… как и сердце.
И то, и другое принадлежало Лайону.
Лайон пожирал ее глазами. Она была так бесподобно сложена, так прекрасна! Гладкая кремовая кожа словно светилась в мягком свете свечей. Соски высокой полной груди напряглись, ожидая его прикосновения. Ее талия была такой узкой, бедра так изящны!
Она была неотразима.
И принадлежала ему.
Руки Лайона дрожали, когда он потянулся к ней и снова заключил ее в объятия.
Ее обнаженная грудь коснулась мощной груди, и Кристина ахнула. Его волосы щекотали ее, кожа согревала, и благодаря той уверенности и силе, с которой он обнимал ее, все страхи и опасения улетучились. Да, она еще не знала мужчины, но чувствовала, что Лайон будет нежен с ней.
Она поцеловала его в шею, там, где билась и пульсировала жилка, потом прижалась головой к его плечу, вдыхая его замечательный мужской запах и ожидая, пока он покажет ей, что им делать дальше.
Лайон медленно развязал ленту в ее косе, расплел шелковые пряди, и одеяло солнечного цвета накрыло ее плечи. Он поднял ее на руки, понес к кровати, остановившись только для того, чтобы отвернуть покрывало, и положил ее на постель.
Кристина пыталась объяснить ему, что это она должна раздевать его, но Лайон уже снял сапоги.
Слова застряли у нее в горле, когда он сбросил и остальную одежду, и ей оставалось только в изумлении взирать на него.
Он был самым великолепным воином, которого ей когда-либо приходилось видеть. Мощь ощущалась во всем его теле. Весь он был мускулистый, сильный, великолепный, и Кристина, которой руководил природный инстинкт, открылась ему.
Кристина обвила руками его талию. Никогда еще поцелуй не доставлял ей такого наслаждения, никогда еще его язык так не возбуждал. Его руки не знали покоя, они гладили, ласкали, вызывая у нее дрожь. Желание вспыхнуло в ней, словно огонь. Ей хотелось касаться его, нежить, боготворить его тело так, как он – ее, но возникшие ощущения были слишком новы, слишком остры. Сейчас она могла только прижиматься к нему и умолять о продолжении.
Лайон ощущал ее невероятный жар. Он терял над собой контроль: Кристина так беззастенчиво откликалась на каждую его ласку! Он больше не мог ждать. Он велел себе не торопиться, а сам в это время уже раздвигал коленом ее бедра.
– С этой минуты ты принадлежишь мне, Кристина. Сейчас и навсегда.
Он вошел в нее одним сильным стремительным рывком. Она была девственницей. Он понял это слишком поздно. Он протяжно вздохнул и постарался не двигаться. Это усилие чуть не убило его. Кристина была такой горячей, такой тугой; она великолепно подходила ему.
Сердце его колотилось, дыхание было прерывистым.
– Почему ты не сказала мне? – наконец вымолвил он. Приподнявшись на локтях, он посмотрел ей в лицо. Господи, она не издала ни единого звука. Но ведь он причинил ей боль? – Почему ты не сказала мне, что у тебя еще не было мужчины? – требовательно спросил он, обхватив ее голову руками.
– Пожалуйста, Лайон, не сердись! – прошептала Кристина.
Она знала, что вот-вот разрыдается. Неистовый блеск его глаз пугал ее. Тело пульсировало от боли, болел каждый мускул.
– Извини, если я разочаровала тебя, – попросила она прерывающимся голосом. – Но я не хотела, чтобы ты остановился. Ты не мог бы разочароваться чуть позже?
– Я вовсе не разочарован, – ответил Лайон. – Я очень рад. – Он пытался говорить тихо, мягко. Это была непосильная задача: его возбуждение требовало освобождения, и сейчас он желал только излить в нее свое семя.
Но сначала он непременно хотел, чтобы она получила полное наслаждение.
– Я попытаюсь не сделать тебе больно, Кристина.
– Ты уже сделал.
– О Боже, прости! Я перестану, – пообещал он, точно зная, что уже не сможет остановиться.
– Нет, – запротестовала Кристина. Ее ногти впились ему в плечи, удерживая его в себе. – Теперь будет лучше, правда ведь?
Лайон пошевелился и застонал.
– Тебе это нравится? – спросил он.
– О да! – Кристина приподняла бедра. – А тебе так нравится?
Может быть, он и кивнул. Но она была слишком поглощена волнами жара, чтобы заметить.
Лайон пытался быть нежным, но она мешала ему. Она терлась об него, подгоняла его, требовала удовлетворения. И самообладание оставило Лайона.
– Осторожно, любовь моя!
– Лайон!
– Кристина, почему ты позволила мне думать, что у тебя были другие мужчины?
Лайон лежал, вытянувшись на спине и заложив руки за голову. Кристина примостилась рядом. Лицо она спрятала на его груди.
– Позволила тебе думать? – переспросила она.
– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказал Лайон, не обращая внимания на смех в ее голосе.
– Мне казалось, что не стоит с тобой спорить. Ты сам все решил. И потом, ты бы все равно мне не поверил.
– Я мог бы поверить тебе, – запротестовал он, зная, что это ложь. Нет, конечно, он бы ей не поверил.