Он уселся на мягкий, обитый кожей стул перед камином, взял со столика блокнот, затем пододвинул к себе ручку и бутылку с чернилами и положил ноги на специальную подставку. Адам до краев наполнил стаканы бренди, протянул один Харрисону и расположился напротив.
– О чем поговорим сегодня? – спросил Макдональд.
– Я долго думал и в конце концов остановился на падении Карфагена, – сказал Адам, смакуя каждое слово.
– Негоже начинать разговор с конца, не обсудив начало, – возразил Харрисон.
– Верно, – согласился Адам и хлопнул себя по колену. – Поймите, древние греки были очень гордыми и интеллектуально развитыми людьми.
Харрисон тут же изложил свой главный тезис:
– То же самое относится и к спартанцам. Кроме того, они были непобедимыми воинами, непревзойденными стратегами и тактиками.
Итак, спор начался и продолжался ни много ни мало более часа. Когда Адам наконец предложил остановиться, Харрисон подсчитал очки, которые каждый из них по установленной ими системе набрал в ходе дискуссии. Оба с разочарованием убедились, что схватка закончилась вничью.
Затем Адам остался в библиотеке, чтобы немного почитать перед сном. Харрисон же пожелал ему спокойной ночи и отправился к себе в гостевой домик. На веранде его поджидала Мэри Роуз. Ее золотистые волосы ярко сияли в лунном свете.
– Почему вы до сих пор не спите? Уже поздно, – сказал Харрисон.
– Мне захотелось подышать свежим воздухом. Я пройдусь с вами. Харрисон подождал, пока девушка спустилась по лестнице, затем они бок о бок пошли через двор.
– У меня на душе кошки скребут.
– Бетховен не развеял ваш гнев?
Услышав в голосе Харрисона сдерживаемый смех, Мэри Роуз улыбнулась:
– Я просто была расстроена. Мои братья вечно во все вмешиваются.
– Мне лично кажется, что в этом они как раз не проявляют должного усердия, – заметил Макдональд. – Жизнь здесь полна опасностей.
– А я всего лишь слабая маленькая женщина, так?
– Я не хочу полемизировать на эту тему, – сказал Харрисон, покачав головой. – У меня в домике нет рояля, а посему я лишен возможности разрядиться.
Вы считаете, что я способна…
– Я ничего не считаю. У вас есть одна привычка, Мэри Роуз, которая доводит меня до белого каления. Вы вечно делаете выводы прежде чем узнаете все факты.
– Правда? – спросила она, случайно коснувшись его рукава.
– Да.
Она снова прикоснулась к его руке, на сей раз намеренно, но он не обратил на это внимания. Девушка решила, что тонкие намеки явно не для него, и страшно разозлилась.
Тогда она схватила его за руку и придвинулась ближе к нему, боясь, что Харрисон либо не заметит этого, либо просто оттолкнет ее. Конечно, он не мог повести себя так не по-джентльменски. Проявление приязни со стороны Мэри Роуз удивило его. Он не только не отдернул руку, но, наоборот, крепко сжал ее пальцы и держал, не отпуская.
– Вы ужасно долго разговаривали с Адамом, – произнесла она как можно небрежнее.
– Вы находите?
– Да.
Харрисон замкнулся в молчании, и девушка попробовала вызвать его на откровенность:
– Я все думаю, почему это вы беседуете с ним каждый вечер. Голос Мэри Роуз звенел от напряжения. Макдональд взглянул на нее, стараясь понять, что за этим кроется – просто легкое беспокойство или страх, однако не увидел ничего, кроме ее макушки. Девушка смотрела себе под ноги. Тем не менее он чувствовал, что она не на шутку взволнована.
Харрисон понял: разобраться в душе Мэри Роуз можно было только исподволь.
– Мне нравится с ним беседовать.
– Неудивительно. И о чем же вы разговариваете?
– О разном.
– А поточнее можно?
– Зачем? Что именно вы хотите узнать?
– Мне просто интересно, о чем вы толкуете.
– Например, о вашей гражданской войне и о том, почему никто никогда не называет ее войной. А о чем, по-вашему, мы должны с ним говорить?
– Ну, я думала, может, вы задаете ему какие-нибудь вопросы. Я заметила, что вы очень любопытны.
– И что бы я мог у него спросить?
– Ну скажем, о его происхождении.
Только теперь Харрисон вдруг осознал, что не задал Адаму ни одного вопроса, касающегося его прошлого.
Это открытие привело его в ужас. Он забыл о своем долге! Ведь приехал в Монтану, чтобы установить истину, а теперь, когда ему оставалось сделать всего лишь шаг, он внезапно остановился.
Впрочем, он хорошо знал, по какой причине мешкает. Если ему удастся докопаться до правды, это разлучит семью Клэйборнов, а ему была невыносима сама мысль об этом.
Мэри Роуз по-прежнему держала его за руку, и Харрисон чувствовал исходящую от нее нежность. Однако он прекрасно понимал, что когда она узнает, с какой целью он проник в их дом, в ее сердце не останется для него ничего, кроме ненависти и презрения. А он так жаждал ее любви!
Харрисон ускорил шаг, охваченный приступом злобы на самого себя. Ему нужно побыть одному, чтобы обдумать создавшееся положение и прийти к какому-то решению. Трудность состояла в том, что между ним и семьей Клэйборнов совершенно незаметно возникла некая эмоциональная связь, Клэйборны нравились Макдональду, и ему было небезразлично, что с ними станет дальше. Черт побери, даже малосимпатичный задира Кол пришелся ему по душе, Словом, Макдональду было о чем поразмыслить в эту ночь.
– Харрисон, я вовсе не хотела вас обидеть и намекнуть, что вы любите совать нос в чужие дела, – прошептала Мэри Роуз.
Он тут же отпустил пальцы девушки.
– Сегодня холодно. Возвращайтесь в дом, – внезапно произнес Макдональд.
– Я совсем не замерзла, – возразила Мэри Роуз. В ту же секунду до нее дошло, что Харрисон, возможно, жаждет поскорее отделаться от нее, и ей страшно захотелось ошибиться. – Вы чем-то обеспокоены? – спросила она.
– Чем же это?
– Ну например, тем, что я могу снова вас поцеловать. При этих ее словах Харрисон не выдержал и рассмеялся.
– Это я вас поцеловал, – напомнил он. – Я вам помогала.
– Ну ладно, мы оба виновны.
– Виновны, – повторила она. – Да уж, ногтей. Я даже жалею об этом.
– Почему?
– Юристы причиняют нам неприятности.
– Каким образом?
– Вы юрист до кончиков ногтей.
Девушка пожала плечами, явно не желая пускаться в дальнейшие объяснения. Харрисон же решил, что настал час выяснить некоторые важные вопросы.
– Вы боялись, что я начну спрашивать Адама о вашей семье или о его прошлом?