Где-то далеко зазвучали раскаты грома, но Макдональд и Мэри Роуз не отрываясь смотрели друг другу в глаза.
Вдруг позади них хрустнула ветка. Харрисон молниеносно обернулся в седле, держа в руке взведенный револьвер, и прислушался. В это время тропу пересек дикий кролик, и Харрисон опустил револьвер.
Мэри Роуз никогда не видела, чтобы кто-нибудь реагировал так быстро – за исключением Кола, разумеется, но братья были не в счет. Теперь девушка пыталась понять, где и когда Харрисон приобрел этот навык. Или, может быть, он действовал инстинктивно?
Он снова заставил ее нервничать. И девушка не знала, радоваться ей или горевать.
– А теперь вы хмуритесь. Что-нибудь не так? – спросил Харрисон.
– Меня поразила ваша мгновенная реакция. Кажется, вы привыкли постоянно быть начеку.
Харрисон не ответил. Девушка покачала головой.
– Вы сложный человек, Харрисон. Я постоянно открываю в вас что-то новое и, признаться, иногда теряюсь.
– Но ведь в сюрпризах есть своя прелесть?
– Какая же?
– Они привносят в жизнь интригу, загадку. Иногда бывает, что удивишь кого-нибудь…
Мэри Роуз не дала ему договорить:
– Я уже достаточно заинтригована. Оставайтесь таким, каким я вас знаю.
– Вам бы хотелось, чтобы я был таким, каким вы меня себе представляете.
– Вы сведете меня с ума, Харрисон.
– Вы тоже сводите меня с ума, Мэри Роуз, – засмеялся он.
– Я не собираюсь сейчас затевать спор о недостатках вашей личности, – сказала девушка, отворачиваясь. – Уже поздно, и если мы не поторопимся, я не успею навестить свою подругу. Пожалуйста, перестаньте тянуть время.
– Я никогда в жизни не тянул время, – заявил Харрисон, которому не хотелось, чтобы последнее слово осталось за Мэри Роуз.
Девушка в ответ только не слишком вежливо фыркнула.
Впрочем, Макдональд не переставал улыбаться, поскольку уже очень давно не чувствовал себя так хорошо. Горы, казалось, излучали спокойствие и умиротворенность. Когда же Харрисон смотрел в глаза Мэри Роуз и видел в них радость, ему казалось, что он преодолеет любые препятствия. Доверие, которое он читал в этих глазах, наполняло его жизнь смыслом.
Разве всю свою жизнь он боролся не за то, чтобы люди считали его своим? Разве не по той же причине он так долго и упорно разыскивал дочь лорда Эллиота? Или же Харрисоном двигало лишь чувство благодарности к Эллиоту?
У Макдональда не было ответов на эти вопросы. Он действительно был глубоко признателен лорду Эллиоту за заботу о его отце. Лорд Эллиот оказался единственным человеком в Лондоне, который не отвернулся от своего друга в трудную минуту. Он снабдил Макдональдов деньгами, оплачивал их счета, а когда отцу Харрисона потребовался постоянный уход, расстарался, чтобы его окружал лучший медицинский персонал. Благодаря щедрости лорда отец и сын Макдональды ни в чем не испытывали нужды. Эллиот даже оплатил образование Харрисона. Словом, Макдональд был в огромном долгу перед Эллиотом и не задумываясь отдал бы жизнь своему покровителю. Харрисону никогда не приходило в голову пренебречь этим долгом, даже ради собственного счастья.
Одной лишь Мэри Роуз удалось совершить невозможное. Он полюбил ее, и в этом ему некого было винить, кроме самого себя.
Эллиот начал строить планы для своей дочери уже через месяц после ее рождения. Харрисон в этих планах тогда не фигурировал. Он знал, что с тех пор ничего не изменилось и не изменится сейчас, когда он вернется из Монтаны в Англию. Собственная честь не позволяла ему предложить Мэри Роуз выйти за него замуж – он не мог похвастать ни соответствующим положением в обществе, ни достатком.
Ему не хотелось думать о будущем. Он решил просто наслаждаться тем, что Мэри Роуз находится рядом. Он обрадовался, когда они наконец дошли до того места, где располагалась хижина Корри, поскольку надеялся, что это отвлечет его от тягостных мыслей.
Правда, Мэри Роуз велела Харрисону оставаться в доброй полумиле от лачуги, сказав, что ее подруга может встревожиться, увидев его. Последнее замечание, естественно, его задело.
– А что именно вам не нравится в моей внешности? – спросил Харрисон.
– У вас все лицо заросло щетиной, а волосы следовало бы подстричь еще две недели назад.
– Ну и что из этого?
– Откровенно говоря, вид у вас грозный и… неряшливый. Я нахожу вас привлекательным, но не уверена, что Корри со мной согласится.
Харрисон недоверчиво фыркнул и тут же рассмеялся, подумав мельком, что начинает вести себя как Мэри Роуз.
– Простите, если я задела ваши нежные чувства, – сказала девушка.
– У меня нет никаких нежных чувств.
– Правда, стоит вам заговорить, как сразу становится ясно, что вы культурный и утонченный человек.
– Культурные и утонченные люди тоже бывают убийцами, Мэри Роуз. Вы говорите так, словно образование является гарантией порядочности.
Девушка пожала плечами – ей не хотелось больше тратить время на споры. Приближалась гроза, и следовало поторопиться.
Мэри Роуз не позволила Харрисону донести даже до поляны приготовленные ею припасы. Сделав три захода, она сама перетаскала все и сложила посреди поляны в кучу. При этом Мэри Роуз очень обрадовало, что на сей раз Корри позволила ей подойти к хижине гораздо ближе – с ее точки зрения, наметился серьезный прогресс в их отношениях. Ее не смущало даже то, что на нее постоянно был направлен ствол дробовика. Девушка была очень довольна, что Харрисон находился слишком далеко, чтобы это заметить.
На самом же деле Харрисон не собирался оставаться на том месте, которое ему указала девушка. Бесшумно прокравшись вперед, он спрятался среди листвы. Когда он заметил ствол дробовика, высунувшийся из окна хижины, дыхание его пресеклось, а сердце едва не остановилось от страха. Дуло смотрело прямо в живот Мэри Роуз. Харрисону захотелось тотчас выхватить револьвер и выстрелом выбить оружие из рук того, кто прятался в лачуге. Лишь огромным усилием воли он заставил себя остаться на месте и ничего не предпринимать. Его прошиб холодный пот, но прошло десять, затем пятнадцать минут, и до него дошло, что дробовик в окне был скорее лишь видимостью угрозы. Впрочем, он все же не отрывал от него взгляда.
Поведение же Мэри Роуз в течение того часа, который она провела на поляне перед хижиной, разговаривая с невидимой собеседницей, ни разу не удостоившей ее слова ответом, было одновременно и странным и внушающим уважение. Впрочем, она не смогла бы держаться так, если бы знала, что Харрисон слушает ее.
Наконец, присоединив к образовавшейся на траве горке последние банки, девушка встала и промокнула лоб кончиком рукава. Она извинилась, что не сдержала слово и не пришла вчера, как обещала.
– Я всегда стараюсь выполнять свои обещания, Корри, и если у меня это не получается, то причиной тому бывает какое-нибудь происшествие. Теперь, когда ты знаешь о тех злосчастиях, которые со мной случились, ты поймешь, почему я не навестила тебя вчера, – сказала она.