Дуглас поставил ее на пол, но продолжал держать за руку, пока не убедился, что она стоит крепко и уверенно.
— Чем я могу вам помочь?
— Может быть, разведете в камине огонь? Я положила туда дрова, но решила не зажигать, пока не вернусь.
— Вы сами принесли дрова?
— Да. Какая я глупая! Это моя вина, что ребенок пошел раньше времени! Сегодня утром я ходила за дровами на холмы. Вернулась только после полудня: хотела собрать побольше — ночи стали холодные и сырые… Я не подумала. А теперь вот… ребенок…
— Успокойтесь, Изабель, — перебил ее Дуглас, опасаясь, что она начнет все сначала. — Многие женщины занимаются домашними делами до самых родов. Просто я беспокоился — ведь вы и в самом деле могли упасть, Вот и все.
— Тогда почему вы сказали…
— Могли упасть, — терпеливо повторил Дуглас. — Но не упали. И ничего ужасного не совершили. И теперь прекратите нервничать.
Она кивнула и направилась в комнату. Дуглас поймал ее за руку и велел опереться на него.
— Если вы будете обращаться со мной как с инвалидом, я и за час не доковыляю до спальни, — проворчала Изабель.
Дуглас пошел вперед и открыл дверь. В спальне было темно.
— Погодите, я зажгу фонарь. Не хочу, чтобы вы…
— Упала? Мне кажется, вы проявляете чрезмерную заботу.
— Не обижайтесь, но из-за такого большого живота вы наверняка не видите собственных ног. Вот я и опасаюсь, как бы вы не упали.
Изабель рассмеялась, чего давно не делала.
— Переоденьтесь в сухое, — напомнил Дуглас.
— Там, справа от вас, на комоде, пара свечей…
Дуглас обрадовался, что может хоть что-то сделать, Он чувствовал себя не в своей тарелке. Он не подозревал, что у него дрожат руки, пока не попытался зажечь свечи: ему это удалось только с третьей попытки. Когда он повернулся, Изабель уже складывала лоскутное одеяло на кровати.
— Вы совсем промокли. Вам надо поскорее переодеться. А делами займетесь потом, — сказал Дуглас.
— А у вас есть сухая одежда? — спросила Изабель.
— Есть, в седельной сумке. Если вам сейчас не нужна моя помощь, я займусь камином, потом пойду в сарай к лошадям. Ваши накормлены?
— Да, — ответила Изабель. — Но поосторожнее с Пегасом, он не любит чужих.
Она стояла, сцепив руки и глядя в пол. Дуглас уже повернулся, собираясь уходить, Изабель вздрогнула и испуганно спросила:
— Вы ведь вернетесь обратно, правда?
Сейчас ей надо волноваться совсем по другому поводу, подумал Дуглас. Он знал, что сегодня ночью Изабель предстоит тяжкое испытание, и хотел, чтобы она поберегла силы.
— Пора бы уже доверять мне.
— Да… Я постараюсь.
Изабель все еще выглядела испуганной. Он оперся о косяк, пытаясь придумать, как убедить ее, что он действительно не собирается оставлять на милость судьбы женщину в подобной ситуации.
— Становится темно, — робко заметила Изабель. Он отошел от двери и направился к ней.
— Вы сделаете для меня доброе дело?
— Конечно.
Дуглас вынул карманные золотые часы на цепочке и отдал Изабель. Цепочка тихо звякнула у нее в руках.
— Это самое ценное, что у меня есть. Подарок мамы Роуз. Подержите их у себя, пока я буду в сарае. Мало ли что: Пегас может взбрыкнуть, и часы упадут или я сам их случайно уроню…
— Ну разумеется.
Как только Дуглас вышел из комнаты, она прижала часы к груди и закрыла глаза. Они с ребенком в безопасности. Впервые за долгое время Изабель почувствовала себя спокойно.
Ей казалось, что она сходит с ума. Уже несколько долгих часов адская боль почти не отпускала ее, разливаясь по всему телу. Изабель была больше не в состоянии владеть собой. Как бы со стороны она слышала свой крик, похожий на звериный… Нет, это не она, это кто-то другой: она не может так кричать! Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что она ведет себя ужасно, постыдно, но тут же ее перебила другая — плевать, плевать на все!..
Она хотела умереть. Трусливое желание, но она не винила себя за него. Смерть станет избавлением от дьявольской боли. Мучительные схватки следовали одна за другой.
А Дуглас продолжал твердить, что все идет прекрасно! Изабель решила выжить хотя бы только для того, чтобы убить этого человека. Да как он смеет сохранять спокойствие и спартанское хладнокровие, когда ее тело словно рвется на куски?! Да что он знает? Что понимает? Он мужчина и, видит Бог, уже поэтому отвечает за все ее мучения.
— Я больше не могу, Дуглас. Я хочу отдохнуть! Ты меня слышишь? Я больше не мог-у-у!.. — завопила она.
— Осталось совсем немного, Изабель, — пообещал он шепотом.
В ответ Изабель посоветовала ему сдохнуть.
Он так хотел ей помочь! Какая мука смотреть на ее страдания! Но разве это в его силах? Дугласа угнетало сознание собственной беспомощности, ему было страшно, я он никак не мог сообразить, что делать дальше.
Но внешне Клейборн был само спокойствие: правда, он не знал, сколько еще времени сможет притворяться. Изабель заметит, как дрожат у него руки, и снова запаникует. Нет уж, пусть лучше она злится. Пусть кричит на него, вопит. Он выдержит.
Изабель отбросила мокрую тряпку, которую Дуглас приложил ей ко лбу, и случайно опрокинула миску с водой.
— Если бы ты был джентльменом, то позволил бы мне хоть капельку поспать и отдохнуть.
— Изабель, этого не следует делать.
— Я хочу отдохнуть!
Он покачал головой.
— Ну сколько мне еще мучиться? Сколько?! — со слезами вскричала она.
— Всего-то прошло каких-то шесть часов.
— Всего? Шесть часов? Я ненавижу тебя, Дуглас Клейборн!
— Знаю, Изабель.
— Я больше не могу терпеть.
— Схватки стали чаще, очень скоро ты будешь держать на руках свое дитя.
— Я не буду рожать! Я решила, Дуглас!
— Хорошо, Изабель. Ты не будешь рожать.
— Спасибо…
Она перестала плакать и закрыла глаза. Потом извинилась за непристойные слова, которыми обзывала его. Он подсчитал, что у него есть пять минут, и принялся вытирать тряпкой пол. Потом Дуглас решил запастись полотенцами перед следующими схватками. Он уже закрывал за собой дверь, когда услышал крик:
— Оставь дверь открытой! Иначе ты меня не услышишь.
Он криво усмехнулся. Должно быть, Изабель Грант решила пошутить: она орала так, что ее наверняка было слышно на много миль окрест. От ее последних воплей у него до сих пор звон стоял в ушах. Но Дуглас промолчал. Бессмысленно спорить с женщиной, которая корчится от боли и вот-вот родит. И уж совсем смешно ожидать от нее разумного поведения, Надо просто соглашаться с любой дикостью, которую она несет, и спокойно делать свое дело. Дуглас отнес фарфоровую миску на кухоньку Изабель, взял стопку чистых полотенец и направился обратно. Проходя мимо камина, он вдруг осознал весь ужас ситуации: сейчас он должен будет принимать ребенка! Новорожденного! Пол поплыл у него перед глазами. Дуглас положил полотенца и прислонился к стене, потом сполз по ней и уселся на корточки.. Обхватив голову руками, он закрыл глаза, отчаянно пытаясь подготовиться к неизбежному.