— Мы, кажется, счастливо миновали схватку. Дункан пойдет к королю и потребует справедливости.
— Еще рано радоваться, — задумчиво вымолвил Джеральд. — Битва еще впереди. Все представители знати еще зайдут сегодня к Дункану, так что он будет занят весь день. За это надо поблагодарить Генри, и, думаю, однажды Дункан все поймет.
— Но почему Генри так заинтересован в этом деле? — спросил Джилард.
— Он хочет, чтобы Дункан стал на его сторону, — ответил барон. — А теперь пойдем, Джилард. Найди чего-нибудь холодненького и выпьем за мою предстоящую женитьбу на твоей сестре.
Младший Векстон засиял от радости:
— Так она наконец согласилась?
— Да. И мне не стоит ждать, пока она передумает.
Джилард рассмеялся, Джеральд улыбнулся. Он был доволен, что ему удалось отвлечь молодого человека от размышлений о поступках Генри. Барон полагал, что не стоит впутывать Джиларда в дворцовые интриги и рассказывать ему о тайной встрече, на которой сам он недавно побывал. Младший Векстон мог заинтересоваться именами тех, кто готовился стать на сторону Генри, и поднять вокруг этого ненужный шум, а у Векстонов и без того хватало забот.
— Когда мы выпьем за твою женитьбу, я, пожалуй, тоже присоединюсь к Эдмонду, — заявил Джилард.
— Пожалуй, возле покоев Мадлен соберется целая толпа, — заметил барон. — Интересно, как поступит Луддон, узнав, что его сестра вернулась?
…Луддон тем временем охотился в королевских лесах и вернулся лишь к вечеру. Ему тут же сообщили о возвращении Мадлен.
Взбешенный, Луддон тут же отправился к сестре.
У дверей Мадлен стоял один Энтони — Джилард и Эдмонд ушли переодеться.
Увидев Луддона, Энтони прислонился к стене и с отвращением поглядел на него.
Луддон не обратил на него никакого внимания. Подбежав к двери, он замолотил в нее кулаками, крича, чтобы Мадлен немедленно отворила ему.
Дверь открыл брат короля. Вежливо поздоровавшись с бароном, он заявил, что никому пока не дозволено говорить с леди Мадлен.
Не успел Луддон и рта раскрыть, как дверь с треском захлопнулась у него перед носом.
Мадлен с недоумением наблюдала за происходящим, не понимая, почему Генри так странно себя ведет. Он ни на секунду не оставлял Мадлен одну с тех пор, как она расположилась в своих покоях, и лишь ненадолго расстался с ней, когда Мадлен вышла, чтобы сменить платье.
— У твоего брата такая же багровая физиономия, как и у моего, — заявил Генри, захлопнув дверь перед Луддоном. Подойдя к Мадлен, он взял ее за руку и отвел подальше от дверей, к окну, шепнув, что даже стены здесь имеют уши.
Мадлен обратила внимание на его голос, очень приятный и ласковый, и решила, что все, что болтают о брате короля, — лишь досужие вымыслы. Конечно, он был не очень-то красив и довольно невысок, особенно по сравнению с Дунканом. Зато о нем ходили слухи, что недостаток физической силы у него восполняется недюжинным умом и искусством плести интриги. Кроме того, Генри был большим почитателем женских прелестей и, говаривали, имел не меньше полутора десятков незаконных детей. Но поскольку Генри был добр с нею, Мадлен решила, что не ее дело судить его.
— Еще раз благодарю вас за то, что вы помогли моему мужу, — проговорила она, глядя в глаза Генри, который выжидательно смотрел на нее.
— Признаюсь, миледи, сегодня одно обстоятельство очень задело мое любопытство, — сказал Генри. — Если это, конечно, не касается сугубо личного, пожалуйста, скажите мне, что шепнул вам на ухо барон Векстон, прежде чем мы ушли? Мне показалось, вы остались очень довольны его словами.
— Он велел мне помнить, что Одиссей уже дома.
Так как Мадлен не дала более детальных объяснений. Генри попросил ее рассказать об Одиссее подробнее.
— Дело в том, — начала Мадлен, — что я как-то поведала мужу историю об античном воине Одиссее. Одиссей много лет отсутствовал, а вернувшись домой, увидел, что жилище его полно недоброжелателей, которые хотят его ограбить и соблазнить его жену. Тогда Одиссей послал жене весточку о том, что он вернулся. Ему удалось выгнать всех этих злых людей из своего дома, и все встало на свои места. Таким образом Дункан просто напомнил мне, что сам будет иметь дело с Луддоном.
— У меня с вашим мужем схожие характеры, — заявил Генри. — Да, настало время наводить в доме порядок.
Мадлен ничего не поняла.
— Я только боюсь, что Дункан сделает что-нибудь, что разгневает нашего короля, — прошептала она. — Вы же сказали, у него нелегкий нрав.
— У меня есть к вам еще одно дело, — неожиданно сменил тему разговора Генри. Его голос посуровел.
Мадлен постаралась ничем не показать своего удивления.
— Можете ли вы сказать, что вы друг и союзник моего мужа? — спросила она.
Генри кивнул.
— Тогда я сделаю все, что могу, чтобы помочь вам.
— Вы благородны так же, как и Дункан, — заметил Генри. Казалось, эти слова доставили ему удовольствие. — Если я выступлю перед королем на вашей и вашего мужа стороне, сделаете ли вы то, о чем я попрошу? Даже если для вас это будет означать ссылку?
Мадлен пришла в замешательство.
— Возможно, этим вы спасете жизнь мужу, — добавил Генри.
— Я сделаю все, что необходимо.
— Доверяйте мне так же, как доверяете барону Векстону, — заявил Генри.
Мадлен кивнула.
— Мой муж полагает, что вы — самый умный из трех… — Она запнулась, сообразив, что сболтнула лишнего.
Генри рассмеялся:
— Стало быть, он знает мне цену?
— Знает, — решительно ответила женщина. — И я сделаю все необходимое, чтобы спасти мужа. Если потребуется моя жизнь — что ж, берите и ее.
— Так вы даже готовы принести себя в жертву? — спросил Генри. Его голос опять стал добрым, и он опять улыбнулся. — Вот только не уверен, что мой план придется по нраву Дункану.
— Не знаю… — задумчиво протянула Мадлен.
— Вы же сказали, что доверяете мне. Я помогу вам, дорогая.
Мадлен благодарно кивнула. Она хотела было поклониться брату короля, но вместо этого даже опустилась на колени.
— Заранее благодарю вас за помощь.
— Встаньте, Мадлен. Я ведь не ваш король.
— Я бы хотела, чтобы вы были им, — призналась баронесса, позволив Генри помочь ей встать.
Тот ничего не ответил на ее замечание, но, немного помедлив, промолвил:
— Желания нередко исполняются, Мадлен. Но не подавайте виду, что вам кто-то особенно симпатичен, когда мы войдем в зал. Пусть все будут в неведении, пока вас не призовут к ответу. Я буду стоять рядом с вами.