– Наверное, она стерлась. Это была неглубокая царапина на стали.
Судья Кейзер склонился вперед.
– Но я не вижу ни одного места, где вообще могла быть хоть какая-то царапина, – заметил судья.
– И я тоже, – признался Анклитас.
– И тем не менее это единственная метка, на которую вы ссылались для идентификации револьвера. Вы поклялись под присягой, что это тот револьвер, который вы передали Хелману Эллису, – сказал Мейсон.
– Но его нашли на «Гладиаторе», не так ли?! – воскликнул Джордж Анклитас.
– Вопрос в том, как вы можете быть уверены в том, что это и есть тот револьвер, – заметил Мейсон.
Анклитас еще и еще раз поворачивал револьвер разными сторонами.
– Ну, я просто уверен, что это он, – наконец сказал свидетель. – Я знаю, что это тот револьвер, но… Я не вижу метку, оставленную пилкой для ногтей на стволе.
– Если я правильно вас понял, мистер Анклитас, вы одновременно купили четыре револьвера, не так ли? – обратился Мейсон к свидетелю.
– Да.
– И один из них передали Хелману Эллису?
– Я это уже говорил полдюжины раз.
– И имел место спор, оставит ли обычная пилка для ногтей метку на стали?
– Да, сэр.
– И заключалось пари?
– Да, сэр.
– С кем?
– С моим партнером, Хитрецом Маркусом.
– На какую сумму?
– Пятьдесят долларов.
– Вы помните, как вообще возник этот вопрос?
– О, ваша честь, – перебил Гамильтон Бергер, – это несущественно, недопустимо в качестве доказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется не должным образом. Адвокат явно пытается растянуть слушание, надеясь, что за вечер ему удастся придумать еще какие-нибудь вопросы мистеру Анклитасу. Я уже обращал внимание высокого суда на то, что мистеру Анклитасу неудобно…
– У нас есть еще несколько минут, господин окружной прокурор, – перебил судья Кейзер. – Поставлен вопрос идентификации оружия. Этот свидетель заявил, что может опознать его только по метке, оставленной на стволе пилкой для ногтей. Я считаю, что адвокат защиты действует в рамках допустимого. Возражение отклоняется. Отвечайте на вопрос, мистер Анклитас.
– Ну, мы разговорились о различных типах оружия и коснулись наших четырех револьверов. Я предложил поставить на них какие-нибудь метки, чтобы можно было отличать их друг от друга не только по номерам. И я подумал, что неплохо сделать царапины на каждом из них: одну на одном, две на втором, три на третьем и четыре на четвертом. Хитрец Маркус, мой партнер, согласился, что это неплохая идея, однако у нас под рукой не было никакого инструмента, которым можно было бы нанести метки. Тогда я сказал, что надо сходить в парикмахерскую и попросить у них пилку для ногтей. Маркус ответил, что она недостаточно твердая, чтобы оставлять метки на стали. Мы с ним поспорили на пятьдесят долларов.
– И что дальше?
– Мы взяли один из револьверов и отправились с ним в парикмахерскую. Там нам дали пилку. Я сделал царапину у дула и получил у Хитреца пятьдесят баксов.
– А вы нанесли метки на все четыре револьвера? – уточнил Мейсон.
– Нет. Маркус страшно разозлился, проиграв пари, и обвинил меня в том, что я предварительно сам экспериментировал с пилкой, а только после этого поспорил с ним.
– Вы заявили, что передали Хелману Эллису револьвер, на котором имеется царапина, не так ли?
– Я думал, что это тот.
– При каких обстоятельствах вы передали ему револьвер?
– Получив пятьдесят долларов, я понес револьвер обратно к стойке бара. Он обычно хранится там, рядом с кассой, чтобы в случае, если ворвутся грабители, мы могли бы защититься. Хелман Эллис стоял у бара и увидел меня с револьвером. Он решил выяснить, не стараюсь ли я таким образом получить деньги с какого-нибудь клиента, отказывающегося платить, или что-то в этом роде. Он пошутил на эту тему, потом мы поговорили о том о сем, он сказал, что револьвер ему очень понравился, ну и в конце концов я его ему подарил. Я посчитал, что мне следует это сделать, потому что Хелман Эллис стал постоянным клиентом и… я не скрываю, что хотел его как-то ублажить.
– Почему? – поинтересовался Мейсон.
– Потому что я получаю прибыль от посетителей, – злобно ответил Анклитас.
– Значит, вы уверены, что передали Хелману Эллису именно тот револьвер, на котором пилкой для ногтей оставлена царапина?
– Да, уверен.
– Однако вы не нашли никакой метки на стволе револьвера, сейчас находящегося в суде. Поэтому вы, вероятно, желаете изменить свои показания касательно револьвера, переданного Хелману Эллису?
– Я ничего не меняю, – угрюмо заявил Джордж Анклитас. – Этот револьвер нашли на яхте Эллиса, а следовательно, это тот револьвер, что я дал Эллису.
– Но на стволе нет отличительной метки.
– Она могла стереться.
– Больше вы ни по чему не в состоянии идентифицировать оружие?
– Только по внешнему виду.
– Когда вы давали показания, вашим единственным обоснованием…
– Ваша честь, – перебил Гамильтон Бергер, – этот вопрос уже задавался дюжину раз. На него получен ответ. Свидетель высказал свое мнение. Теперь нам известны факты. Мы ничего не добьемся, если позволим адвокату защиты продолжать этот спор с мистером Анклитасом. Я…
В зал суда быстрым шагом вошел один из помощников Гамильтона Бергера, подошел сзади к окружному прокурору и потянул его за рукав.
Бергер повернулся с раздраженным видом, заметил выражение лица помощника и обратился к судье Кейзеру:
– Прошу прощения, ваша честь. Разрешите мне переговорить со своим человеком. Явно произошло что-то важное.
Гамильтон Бергер начал шепотом совещаться с помощником. Вначале на лице окружного прокурора появилось недоверие, потом удивление и наконец начала медленно расплываться улыбка.
Он кивнул помощнику и снова обратился к суду:
– Имело место чрезвычайно важное развитие событий в слушаемом деле. Я намерен пригласить мистера Мейсона в качестве своего следующего свидетеля.
– Вы не можете этого сделать, – возразил судья Кейзер, однако, увидев выражение лица Гамильтона Бергера, добавил: – Если только не требуется прояснения какого-то факта адвокатом защиты. Но, определенно, для адвоката защиты вряд ли подходит роль свидетеля, дающего показания против своей клиентки.