Когда царь вернулся с прогулки, она решительно сказала ему: «Я поеду с тобой».
Потом она пошла к сыну. Сумела взять себя в руки и объявила мальчику очень спокойно:
– Государь и я должны уехать. Но, как только поправишься, ты с сестрами приедешь к нам.
«НОЧЬЮ, КОНЕЧНО, НИКТО НЕ СПАЛ»
Вечером мальчик кричал от боли, звал ее. Но она больше не входила к нему в комнату. Боялась, не хватит сил еще раз с ним проститься. Она рыдала и повторяла: «Нет, это невозможно, должно что-нибудь произойти... Нет, я уверена, к утру что-нибудь случится... Господь пошлет ледоход, и эта поездка не состоится...»
Но постепенно она успокоилась, теперь она выбрала окончательно. А мальчик все плакал и звал ее.
Она решила поделить Семью, не могла ехать одна с мужем. Но кого из дочерей взять? Татьяна – самая надежная – должна ухаживать за Алексеем и вести хозяйство. У Ольги – слабое здоровье, до Тюмени 300 километров и в открытом возке... Анастасия слишком мала, и «Солнечный Луч» так ее любит...
– Я поеду, – сказала Мария.
Так эту сцену пересказывали очевидцы.
Но Аликс и Ники сами описали всю драму в дневниках.
Он: «12 апреля. Четверг. После завтрака Яковлев пришел с Кобылинским и объявил, что получил приказание увезти меня, не говоря куда. Аликс решила ехать со мною и взять Марию: протестовать не стоило. Оставлять остальных детей, Алексея – больного, да при нынешних обстоятельствах, было более чем тяжело. Сейчас же начали укладывать самое необходимое. Потом Яковлев сказал, что он вернется обратно за О., Т., Ан. и А.... Грустно провели вечер, ночью, конечно, никто не спал...»
Она: «Я должна была решаться: остаться с Бэби или сопровождать его (Николая). Я выбрала сопровождать его, так как он больше нуждается во мне. И слишком было рисковано (отпускать его) не зная куда и зачем (мы представляем, что это Москва). Ужасные страдания! После вечернего чая отослали всех „людей“, всю свиту и сидели всю ночь с детьми. Бэби заснул, и в 3 мы пошли к нему и там сидели до отъезда. В 4.15 утра тронулись в путь».
Но и Яковлев не спал в эту ночь. Пока Авдеев метался по городу, искал лошадей и возки, Яковлев готовился к поездке. Как к сражению. Он вызвал к себе командира второго отряда уральцев – Бусяцкого.
Из воспоминаний Яковлева:
«Я возлагаю на вас охрану дороги от Тобольска... На вашей обязанности лежит охрана моего проезда. Вы и ваш отряд отвечаете головой за безопасность... И если что-то случится – вы будете первым расстреляны. Бусяцкий стоял передо мною бледный, как полотно». Теперь на какой-то срок Бусяцкий был сломлен.
Одному из самых отчаянных своих «миасских разбойников» Яковлев поручает охранять выезд из Тобольска. Тот должен занять со своими людьми переправу через Тобол и постараться как можно дольше не выпускать из города другой и самый опасный уральский отряд – Заславского.
Рассвет. Во дворе стоят готовые «экипажи». Это сибирские возки – «кошевы» – плетеные корзины, положенные на длинные жерди; сидений нет, сидят или лежат прямо на дне.
Был единственный крытый возок, который сумел отыскать в городе комендант Авдеев, на нем и должна была ехать царица. Туда положили матрас и набросали сверху сено.
В пятом часу утра начинают носить вещи. Из воспоминаний Яковлева:
«По всем углам дома раздавались всхлипывания. Дочери Романовых и весь их штат вышли на крыльцо. Николай переходил от одного к другому, какими-то судорожными движениями крестил дочерей. Его надменная жена сдерживала слезы. Каждый ее жест... говорил: не надо показывать свою слабость перед „красным врагом“.
Путь им предстоял тяжелый и дальний. На этих возках в опасную распутицу, меняя сани на телеги (во многих местах под солнцем уже сошел снег) и снова пересаживаясь на сани, преодолеть 300 километров до Тюмени. И далее поездом – в неизвестность, куда их должен был увезти комиссар Яковлев.
Они рассаживаются по возкам. Аликс хочет ехать с Николаем, но Яковлев жестко объясняет: с бывшим царем обязан сидеть он сам. Она молча садится с Марией. И почти всю страшную дорогу «будет хранить упорное молчание».
Трое слуг отправляются с ними – камердинер царя Чемодуров, комнатная девушка Демидова и лакей Седнев. Усаживаются в возки Долгоруков (от свиты) и Боткин (врач) – это все, что мог разрешить Яковлев.
Царица упросила Жильяра не провожать их, и он сидит в темноте около спящего мальчика.
«Неужели возможно, чтобы никто так и не сделал ни малейшей попытки спасти Царскую Семью? Где же, наконец, те, кто остались верны своему Государю?»
Так восклицал в своем дневнике этот странный швейцарец, до конца верный русскому царю. Теперь он понял: никакого заговора не было!
А в это время из соседнего дома глядел еще один свидетель – дочь доктора Боткина.
В этот день она в последний раз увидела отца. Он перекрестил дочь на прощание и поцеловал... Она смотрела, как он переходил улицу – в пальто и фетровой шляпе... Раньше ее отец носил генеральскую шинель. Но после приказа о снятии погон не захотел расстаться с вензелями Николая и сменил шинель на штатское (и сразу изменился, как барон Тузенбах в чеховских «Трех сестрах»).
Ночью пришли за его чемоданами и за дохой. И вот рассвет, и она видит, как во дворе Дома Свободы – возки. Отец в заячьем тулупе князя Долгорукова (в огромную доху отца завернули императрицу и Марию. У них не оказалось подходящих шуб для лютых утренних морозов, для этого пронзительного ветра в мчащемся по льду возке)...
6 утра... В последний раз она видит лицо отца, хорошенькое личико Марии, скорбный лик императрицы. И спокойное лицо Николая...
Тронулись возки... И по коридору Дома Свободы пробежали три ученицы Жильяра – три рыдающие девушки.
ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ (Продолжение сибирского дневника арестанта)
Авдеев скакал на коне рядом с возком, где сидели царь и Уполномоченный ВЦИК Впереди в возках – красногвардейцы с тремя пулеметами. Возглавляли и замыкали поезд отряды кавалеристов. И совсем впереди на конях скакала разведка.
Так в сопровождении лихих конников (всю жизнь – в «сопровождении», сначала они его охраняли, теперь они его сторожили) на горячих сибирских лошадях началось последнее его путешествие.
Он соскучился по воле, по этому морозному воздуху. Как мало нужно: дышать и быть свободным. Дорога была тяжелая. И он страдал за Аликс.
А она? Она темно молчала. Тряской выворачивало душу... Роскошные яхты, экипажи на мягких рессорах с шелестящими шинами – все заканчивалось этими нищенскими грязными телегами.
Телеги, телеги... Вот на таких же телегах скоро, очень скоро повезут их тела.
Николай с Яковлевым. Им было о чем поговорить – бывшему боевику и бывшему императору. Кучер, который вез их, потом рассказал, как всю дорогу они спорили на политические темы. Яковлев наступал, «вертел царя», а царь ему не поддавался.