— Я просто радуюсь, что мы собрались все вместе, — Луиза с улыбкой обвела взглядом комнату. — Я не была уверена, что вам удастся прийти. Особенно это касается тебя, Даллас. Я следила за делом по теленовостям.
— Мне все кругом твердят, что у меня должна быть какая-то жизнь помимо работы. — Ева пожала плечами. — Говорят, если время от времени отвлекаться от работы, возвращаешься освеженной.
— Здравая мысль, — одобрительно заметила Луиза.
— Да, это как раз про меня. — Ева наклонилась и взяла с блюда один из красочных бутербродов. — Меня то и дело посещают здравые мысли.
— Особенно когда вам хочется лягнуть кого-то в зад, — засмеялся Макнаб и проглотил креветку.
— Ну чтобы лягнуть твой тощий зад, никаких особых мыслей не требуется.
— Вы когда-нибудь переносили свой тощий зад в Шотландию, Йен? — спросила Луиза.
— Честно говоря, нет. Я родился здесь, хотя в детстве много ездил. А вот мои родители пять лет назад решили обосноваться под Эдинбургом. Я подумал: может, в следующий раз, когда у нас с Пибоди будет настоящий отпуск, съездим туда, посмотрим, как там и что.
— В Шотландию?! — восторженно взвизгнула Пибоди. — Ты серьезно?
— Должны же предки познакомиться с моей девушкой!
У нее порозовели щеки.
— Мне всегда хотелось съездить посмотреть Европу. Побродить по старинным городам, полюбоваться природой, руинами…
Разговор переключился на путешествия.
— Даллас, — сказала Луиза, — ты не поможешь мне на кухне?
— На кухне? Я?
— На минутку.
— Ну, ладно.
Ева последовала за Луизой в кухню и тревожно огляделась по сторонам.
— Мы же, надеюсь, не должны что-то готовить?
— Я что, похожа на дурочку? Все заказано в очень приличном ресторанчике за углом. Остается только выложить все на стол, что я и сделаю через минуту. — Луиза глотнула вина, глядя на Еву поверх ободка бокала. — У тебя усталый вид.
— Черт! Я целых пять минут потратила, размазывая по физиономии тональный крем. На что он тогда годен?
— У тебя глаза усталые. Я же врач, я такие вещи понимаю. Я бы не обиделась, если бы тебе пришлось отменить нашу сегодняшнюю встречу.
— Признаться, я об этом подумывала, но дело в том, что я просто больше не могла работать. Пожалуй, мне действительно надо научиться расслабляться.
— Ну, разумеется! Ведь вовсе не обязательно засиживаться допоздна.
— Посмотрим, как пойдут дела. А у тебя с Чарльзом… у вас все гладко?
— У нас все бесподобно! Он делает меня счастливой. Мне ни с кем не было так хорошо… уже очень давно.
— У тебя и в самом деле счастливый вид. У вас обоих.
— Странно, не правда ли, найти кого-то, когда уже перестаешь искать?
— Не знаю. Я никогда не искала.
— А вот это звучит прямо-таки даже обидно. — Луиза засмеялась и прислонилась к кухонному серванту. — Ты даже поискать не удосужилась, но заполучила аж самого Рорка!
— Он просто попался мне по дороге. Его никак нельзя было обойти, и я решила прихватить его с собой.
«Удивительное дело, — подумала Ева. — Когда говоришь с друзьями, это даже не кажется болтовней. Это просто… разговор».
— Мы подумываем о том, чтобы взять в следующем месяце небольшой отпуск. Съездим в Мэн или в Вермонт полюбоваться осенней листвой, остановимся в каком-нибудь симпатичном старинном трактире…
— Ты собираешься куда-то ехать, чтобы полюбоваться деревьями?!
Луиза со смехом принялась выкладывать из холодильника салаты.
— Многие люди любуются деревьями, Даллас.
— Да. — Ева допила свой бокал. — Люди бывают разные.
Суки! Шлюхи!
Пожираемый яростью, он метался по квартире. Видеомагнитофон работал в режиме повтора, бесконечно прокручивая на экране интервью «Каналу 75» и пресс-конференцию на парадных ступенях Центрального управления полиции.
Черт возьми, они натравили на него женщин! Женщины говорят о нем, они его осуждают! Может, они думают, он собирается это терпеть!
Нет, вы только посмотрите на них! Делают вид, что они такие хорошие, такие чистые, такие праведные. Но он-то знает! Уж кому знать, как не ему! На поверку все они одинаковые: продажные и порочные. Трусливые и грязные.
Он сильнее их. Вот, взгляните на него. Нет, вы только поглядите!
Он сам поглядел, повернувшись к одной из облицованных зеркалами стен, чтобы полюбоваться своим телом. Какая фигура! Какая сила! Идеал, которого он так долго добивался. Он был мужчиной!
— Видишь? Видишь, каким я стал?
Он повернулся, раскинув руки, и пятнадцать пар глаз, плавающих в стеклянных банках, уставились на него.
Да, теперь они его видят. Она его видит. Теперь ей приходится смотреть на него. Всегда.
— Что ты теперь думаешь, мама? Кто теперь главный?
Все они принадлежали ей — все эти уставившиеся на него глаза. Но она все равно существовала где-то там, вечно недовольная, готовая наказать его, ударить, хлестнуть ремнем. Запереть в темноте, чтобы он не мог видеть…
Но ничего, он ей покажет, кто тут главный! Он им всем покажет!
Они заплатят. Он сын своей матери, и он заставит их заплатить. Он им покажет, на что он способен, — особенно этим трем.
Он подошел поближе к экрану и, скрипя зубами, уставился на Еву, на Пибоди, на Надин. Придется их наказать. Иногда приходится отклоняться от плана, вот и все. Да, они будут наказаны. Когда ведешь себя плохо, тебя наказывают. Когда ведешь себя хорошо, тебя все равно наказывают.
Главную суку он прибережет на сладкое, вот что он сделает! Он злорадно улыбнулся Еве.
Это правильно — все самое лучшее оставлять на сладкое.
Прекрасный ужин в хорошей компании помог Еве на два часа забыть об убийстве. Особенно ей нравилось наблюдать, как ведет беседу Рорк. Как ловко и непринужденно он лавирует между светской изысканностью Чарльза и грубоватыми шуточками умудренного жизнью Макнаба. Как он общается с женщинами, как умеет говорить комплименты без пошлости и ненавязчиво флиртовать. И главное — без всякого усилия! Во всяком случае, со стороны казалось, что все это ему дается очень легко. А ведь у него наверняка куча забот на уме. Большие люди, сложные проблемы, составлявшие суть его работы. Он провел день, покупая и продавая бог знает что, координируя и контролируя проекты, о которых она представления не имела и даже вообразить не могла. Он проводил деловые встречи, обдумывал и принимал решения, созерцая гигантскую шахматную доску своей империи. И вот теперь он сидит за кофе с десертом и рассказывает историю о какой-то драке в баре в годы своей юности, заставляя Макнаба сгибаться в три погибели от смеха. А уже через минуту обменивается с Чарльзом впечатлениями о великом искусстве старых мастеров.