— И вам удалось сэкономить некоторую сумму? — произнес Мейсон скорее утвердительно, нежели вопросительно.
— Да. Я всегда стараюсь откладывать на отпуск. Я готова ограничивать себя во всем, лишь бы только выбраться потом куда-нибудь на пару недель. Мы с подругой стремимся уменьшить расходы где только можно, продумываем все траты, проверяем бакалейные счета, и, знаете, это дает результат.
Впрочем, все это напоминает бег по кругу. К тому моменту, как приведешь в порядок свою внешность, оплатишь счета из прачечной, купишь прозрачные чулки, чтобы доставить боссу удовольствие полюбоваться красивыми ножками, отдашь взнос за квартиру, расквитаешься со страховой компанией, уплатишь подоходный и кучу других налогов и после всего этого положишь доллар в банк, испытываешь ощущение, будто вырвала эти несчастные сто центов из пасти самой ее величества Скупости.
Мейсон усмехнулся.
Делла Стрит многозначительно подмигнула:
— Мэри еще не упомянула, как помогла устроиться своему дяде, когда тот был вынужден уйти на пенсию.
Мейсон кивнул:
— Надо полагать, деньги, которые вы привезли, чтобы заплатить мне за услуги, представляют для вас немалую жертву, мисс Броган?
— У каждого свои беды и заботы, — ответила она. — Я не сомневаюсь, что, внеся арендную плату за офис, раздобыв необходимую юридическую литературу, по два раза в месяц уплатив по счетам и за различные поездки и разделавшись с извещениями государственного налогового управления, вы тоже не обходитесь без головной боли.
— Ну, все не так уж мрачно, — усмехнулся Мейсон.
— Не притворяйтесь. Это водоворот, но иначе не проживешь. Надо работать и принимать все как есть.
— Вы, должно быть, очень привязаны к своему дяде?
— Конечно. Мои родители умерли рано. Дядя Альберт помогал мне, чтобы я смогла закончить школу. Он был торговым агентом и, стремясь заработать побольше, занимался делами днем, а ночи проводил в поездках. Однажды поздно вечером какой-то пьяный лихач врезался в его машину, и к тому времени, как дяде Альберту удалось поправиться и он вышел из больницы, все его сбережения растаяли. К тому же, несмотря на все старания, врачи так и не смогли склеить его как следует: человек не автомобиль.
— Как же вы поступили?
— Когда дядя стал падать духом, я заметила ему, что от уныния толку мало и что можно устроить жизнь и на те гроши, которые ему выплачивают, если только найти место, где не нужно тратить почти все на квартплату. Я посоветовала ему присмотреть себе трейлер, обосноваться в нем и не горевать.
— Вы помогли ему?
— Немного. Я уплатила за трейлер, не полную стоимость, конечно, но того, что откладывала на отпуск, хватило на первый взнос.
— А теперь он попал в беду и обратился к вам?
— Нет. Даже не написал, и я, конечно же, выговорила ему за это.
— Почему он не написал?
— Он сказал, что знал: тогда я примчусь сюда, чтобы попытаться нанять ему какого-нибудь адвоката, а это был бы только напрасный переполох, потому что суд назначил его защитником лучшего адвоката штата. Подумать только! Я ушам своим не поверила, когда мне сказали, что это сам Перри Мейсон!
— Вы осведомлены о том, что, когда суд назначает адвоката защищать не имеющего средств человека, адвокат обязуется действовать безо всякого вознаграждения?
— Да, дядя Альберт сказал мне.
— И вы, однако, решили сообщить мне, что привезли с собой деньги?
— Конечно. А почему бы и нет? Ведь если подзащитный не сидит без гроша, адвокаты не работают даром. Защита дяди Альберта была поручена вам, но у него есть я, и он знает это. Естественно, мистер Мейсон, та небольшая сумма, которой я располагаю, не может конкурировать с вашими обычными гонорарами, но раз уж вы все равно вынуждены заниматься дядиным делом, я заплачу вам хоть сколько-то.
— Но я уже принял дело. Вы мне ничего не должны. Ее глаза широко раскрылись.
— Это будет непорядочно по отношению к вам. Нет, так не пойдет, мистер Мейсон. Я люблю поступать по совести. Если мне оказывают услугу, я не хочу оставаться в долгу. Дядя Альберт рассказал, что вы боретесь за него, словно вам обещан в награду миллион!
— Теперь, повидавшись с дядей, вы собираетесь сразу вернуться назад?
— Нет. Я останусь здесь до окончания процесса. Я договорилась с боссом, что возьму свой двухнедельный отпуск сейчас, и он уже подыскал мне временную замену.
— Вы приехали сегодня утром?
— Да. В вашем офисе мне никого застать не удалось, но лифтер посоветовал обратиться в Детективное агентство Дрейка. Мистер Дрейк направил меня к Делле Стрит, и вот я здесь.
Она открыла сумочку.
Мейсон протестующе замахал рукой:
— Давайте не будем сейчас обсуждать финансовые вопросы. Я знаю, что вы хотите сообщить нечто важное, в противном случае Делла не стала бы мне звонить. Итак, я слушаю.
— Прежде чем направиться к вам, я поехала в тюрьму к дяде Альберту. Мне разрешили повидать его без всяких проволочек, но вдруг появился какой-то тип, отвел меня в сторонку и сказал, что, если бы мне удалось образумить дядю, его дела можно было бы легко поправить.
— Каким образом?
— Обвинение против него сведут к иску по поводу какого-либо незначительного проступка, в котором он сможет признать себя виновным. Его приговорят к сроку заключения условно, и все будет в порядке. Для этого дяде даже не надо еще раз являться в суд. Достаточно одного лишь его признания в том, что он совершил это инкриминируемое ему мелкое преступление.
— Что за человек с вами разговаривал? — спросил Мейсон.
— Какой-то обходительный субъект, который, похоже, неплохо во всем этом разбирается. Он не назвал себя. Думаю, он не пешка. Держался уверенно, сказал, что вы вели линию защиты неплохо, но задавали слишком много вопросов и что если вы будете продолжать в том же духе, то рискуете вывести из терпения кое-кого из влиятельных лиц, и тогда дяде Альберту придется туго.
— И что вы ему ответили?
— Я сказала этому говорливчику, что только-только приехала из Сент-Луиса, еще ничего не знаю о ходе процесса, но тем не менее весьма благодарна ему за участие. Я поинтересовалась, почему он сам не объяснил дяде Альберту все эти тонкости прежде, чем на того успели повесить обвинение в нападении.
— И что же он ответил?
— Начал юлить, сказал, что полиция была вынуждена так повернуть дело под давлением прессы, но что доказательства вины дяди Альберта недостаточно серьезны и что сам он не исключает здесь ошибки. Он сказал, что дядя Альберт не так уж глуп и сообразил бы выбросить пустой бумажник и женскую сумочку в чей-нибудь чужой мусорный бак или же, например, подкинуть их в свободный фургон. Он сказал, что тот факт, что их обнаружили в его собственном мусоре, наводит на мысль, что их могли попросту подбросить.