— Он говорил что-либо об опознании?
— Нет. Он не особо распространялся о деле. Выразил мне свое сочувствие и посоветовал убедить дядю задуматься над его предложением.
— И вы так и поступили?
— Нет, ничего такого я не сделала, а сразу поехала к вам.
— Почему?
— Я не слишком сведуща в законах, мистер Мейсон, но когда две девушки снимают квартиру в Сент-Луисе и при этом стараются жить честно, они невольно начинают разбираться в людях. Я по опыту знаю, что, когда в голосе человека появляется такая сладкая, вкрадчивая нотка, это значит, что он хочет, воспользовавшись завоеванным доверием, добиться какой-то своей тайной цели.
Мейсон усмехнулся.
— Сахар На свете бывает разным, — продолжала она. — Настоящий, тот, в котором действительно нуждаешься, далеко не такой сладкий. Сладкий сахар применяют тогда, когда хотят подсластить горькую пилюлю, которую ты не желаешь проглотить.
— Вам когда-нибудь доводилось играть в покер, мисс Броган? — спросил Мейсон.
— Да, несколько раз.
— Следовательно, вы знаете, что такое блеф?
— Знаю. Вы хотите воспользоваться подобным приемом?
Мейсон кивнул:
— Что-то произошло. Наши противники переполошились. Они не хотят закрыть дело и дать вашему дяде спокойно вздохнуть. Им требуется, чтобы он во что бы то ни стало хоть в чем-нибудь был признан виновным и осужден…
— Но почему им так важно, чтобы его признали виновным?
— Тогда он не сможет возбудить иск о необоснованном аресте.
Что же теперь делать?
— Прежде всего, — сказал Мейсон, — мы пошлем повестку девушке по имени Инес Кейлор. До сих пор она находилась за пределами штата, и мы этого сделать не могли. Но теперь, если она не придет в суд в понедельник, мы будем иметь полное право добиваться постановления о принудительной явке. Так по крайней мере и сама Кейлор, и Марта Лавина будут считать, что мы собираемся вызвать ее для дачи показаний. И еще данным ходом мы заставим Родни Арчера, жертву нападения, думать, будто намерены возобновить его перекрестный допрос для выяснения того, что же приключилось с его прикуривателем.
— Но тем временем наши противники получат возможность использовать целый уик-энд на разработку своего плана.
— Верно.
— Они умны?
— Очень умны, Мэри.
— Звучит неутешительно. Они обязательно подстроят нам что-нибудь.
— А мы расстроим!
— Могу я вам чем-то помочь?
Мейсон кивнул.
— Чем?
— Агенты Пола Дрейка ведут наблюдение за Инес Кейлор. Он должен знать, где она сейчас находится. Вам надо бы с ней встретиться.
— И?..
— Постараться заставить ее рассказать правду.
— А помощник прокурора не заявит судье протест, будто я пыталась повлиять на характер показаний свидетеля обвинения?
— Она будет вызвана в суд как свидетель защиты.
— Вы предложите ей давать показания?
— Но не раньше, чем выясню, какие это будут показания, — сказал Мейсон. — Я не хочу рисковать. К несчастью, я не имею права брать под сомнение слова своей же свидетельницы. Поэтому я не стану вызывать Кейлор на свидетельское место, не будучи уверен в том, что ее заявления окажутся в пользу моего подзащитного.
— А в данный момент вы в этом не уверены?
— Нет, и небезосновательно. Девушка сейчас чем-то сильно встревожена. Впрочем, возможно, она не осмелится лжесвидетельствовать — ведь не исключено, что наши противники тоже идут на блеф.
— Поэтому-то вы и хотите, чтобы я устремилась в атаку?
— Совершенно верно.
— Дайте мне адрес, — сказала Мэри. — Исполнившись отваги, я ринусь на неверных.
— Адрес мне еще предстоит узнать в детективном агентстве, — ответил Мейсон. — Так что отложите избиение неверных до тех пор, пока я не спущусь вниз и не выясню, какой информацией располагает Пол Дрейк.
Мейсон застал Пола Дрейка в его кабинете.
— Как дела насчет Инес Кейлор? — спросил адвокат.
— Мы узнали, где она проживает, — сказал Дрейк. — Ждем твоих указаний. Как прошла вчерашняя встреча с ней?
— Она пыталась соблазнить меня, и сперва я даже ей немного подыгрывал, но стоило мне завести разговор о деле, как она замкнулась и начала плакать. Затрудняюсь сказать, в какой степени слезы были для увертки, а в какой — от испуга.
— Выяснил что-нибудь?
— У этих хостесс довольно опасные забавы. В том же здании, в котором расположена вилла «Лавина-3», в верхней части находится игорное заведение. Конечно, оно находится там постоянно. Однако перед посетителем все разыгрывается таким образом, чтобы у него возникло впечатление, будто это один из тех дрейфующих игорных залов, которые каждую ночь перемещаются на новое место.
— Но тогда там не может быть большой постоянной клиентуры, — заметил Дрейк.
— Хозяева притона в ней и не нуждаются. Посетителей там обдирают по одноразовой схеме. Впрочем, возможно, что они располагают еще каким-то помещением и в зависимости от обстоятельств используют то одно, то другое. По крайней мере, всякая игра там — чистейшее надувательство. Когда от меня по-настоящему захотели отделаться, я спустил двести долларов даже без намека на удачу: ни цвет, ни номер не выиграл ни разу.
— Ты говоришь, они изображают передвижной притон? — переспросил Дрейк.
— Именно. Возникает ощущение, будто все было привезено туда в фургоне и расставлено лишь за какой-то час до твоего прихода. Так и ждешь, что в любую минуту заведение будет опять свернуто и переправлено на другой конец города.
— И все же ты думаешь, что оно находится там постоянно?
— Я в этом почти уверен.
— Но зачем тогда разыгрывать перед посетителем спектакль?
— Это избавляет от затрат на восточные ковры для полов, на картины и прочую сопутствующую мишуру. И потом, даже если их накроют, они рискуют потерять лишь дешевое переносное оборудование.
— Логично, — согласился Дрейк.
— И что еще важно, облапошенный посетитель думает, что заведение не платит никакого откупа властям. Это несколько умеряет его негодование и крикливость.