– Очень приятно.
Весь излучая любезность, Джозеф подошел, чтобы пожать слегка дрожащую руку Мегги, затем поцеловал ее и широко улыбнулся, блестя золотой коронкой.
– Какое удовольствие, мисс Конкеннан, познакомиться с таким талантливым человеком, таким одухотворенным.
– И мне приятно видеть того, кто так трепетно относится к искусству и к людям искусства.
Обмен любезностями на этом закончился, но Джозеф не спешил отпускать руку Мегги. Она же обрела уже силы благосклонно улыбаться ему. Чего не мог не отметить Роган.
– Скажите Джозефу, когда вам потребуется машина для поездки по городу, – холодно произнес Роган. – Водитель будет в вашем распоряжении.
– Спасибо, – ответила Мегги, не глядя на него. – Думаю, Джозеф сумеет занять меня на некоторое время.
– Нет ничего более приятного, – заверил тот. – Вы уже видели наши гостиные наверху, мисс Конкеннан?
– Еще нет. Называйте меня просто Мегги.
– С удовольствием. – Он было отпустил ее руку, но тут же взял вновь. – Пойдемте, Мегги. Надеюсь, вам понравится то, что мы сотворили. Хотелось бы, чтобы вы одобрили. Мы приветствуем любые ваши пожелания и предложения.
– Спасибо. Предвкушаю удовольствие, которое получу. – Она пошла вслед за Джозефом, но у дверей остановилась и повернулась к неподвижно стоящему Рогану. – Мы не будем отрывать вас от дел, Роган. У вас их так много. – И снова обратилась к Джозефу:
– Я знаю одного Донахоу. Френсиса. Он живет поблизости от Энниса и занимается торговлей. По-моему, он чем-то похож на вас. Пожалуй, глаза. Случайно не ваш родственник?
– У меня уйма двоюродных братьев и сестер в графстве Клер со стороны отца и матери. По материнской линии они Райаны.
– Я знаю много Райанов. О!
Она остановилась на пороге комнаты, куда они уже вошли. Помещение было небольшим, с изящным камином и удобными диванчиками. На старинной работы столиках стояло несколько ее изделий, в том числе то, которое Роган приобрел во время своего первого визита к ней.
– По-моему, размещено со вкусом, – сказал Джозеф, включая освещение. И сразу стекло ожило, запульсировало под лучами света. – В большом зале, – услышала Мегги слова Джозефа, – дыхание посетителей должно надолго прерываться. Здесь им разрешается дышать свободней. Так нами задумано.
– Да.., да… – она глубоко вздохнула. – Ничего, если я сяду, Джозеф? Только на минуту. У меня как раз прервалось дыхание.
Она села на мягкий диван, прикрыла глаза.
– Знаете, Джозеф, – заговорила она, не открывая глаз, – однажды, когда я была еще ребенком, отец купил козла. У отца появилась очередная идея: начать разводить коз. Как-то я пошла с этим козлом на поле и чем-то, видно, вывела его из себя. Он меня хорошенько боднул, и я отлетела футов на десять. Такое же ощущение я испытала, когда вошла в эту комнату. Словно чьи-то рога боднули меня.
– Нервы, да?
Она открыла глаза, увидела сочувствие и внимание во взгляде Джозефа.
– Боюсь до смерти. Но будь я проклята, если откроюсь перед ним! Он такой самоуверенный, такой… Разве нет?
– Просто уверенный. Он твердый орешек, наш Роган. И не без оснований. У него безошибочное чутье, когда дело касается приобретения предметов искусства или когда он оказывает содействие кому-либо из художников. – Джозеф был явно из тех, кто быстро сходится с другими и чувствует себя, по большей части, вполне раскованно, не стесняясь затрагивать весьма животрепещущие, быть может, даже личные темы. Он уселся рядом с Мегги, вытянув ноги, затем согнул их в коленях и, переместившись поближе, произнес:
– Не мог не обратить внимания, когда вошел, что вы некоторым образом набычились друг на друга. Я не ошибся?
Мегги слабо улыбнулась.
– У нас, видимо, слишком мало общего. Он чересчур напористый, ваш Роган.
– Верно. Но те, на кого он напирает, почти не ощущают этого, потому что напор достаточно мягок. И полезен, я бы сказал.
– Со мной он не был мягким, – сквозь зубы процедила Мегги.
– Я заметил. Это несколько странно. Видите ли, Мегги, думаю, я не выдам служебной тайны, если скажу, что Роган намерен включить вас в число постоянных авторов нашей галереи. Я работаю с ним достаточно долго и не припомню, чтобы он был так сосредоточен на ком-нибудь. И заинтересован.
– Мне следует быть польщенной, – полуутвердительно произнесла она, вздохнув и снова прикрывая глаза. – Я такой и чувствую себя, Джозеф, большую часть времени, когда он не выводит меня из терпения своими хозяйскими замашками. Обращается, как какой-нибудь принц с крестьянкой.
– Видимо, он так привык.
– Со мной у него это не пройдет! – Она открыла глаза и поднялась. – Покажете мне остальную часть галереи?
– С удовольствием. А вы мне поведаете о своей жизни, ладно?
Она скосила на него глаза. Дотошный человек. С мечтательным взглядом и пиратской внешностью. Ей нравились дотошные, любознательные люди. Если они были друзьями.
– Договорились, – согласилась она и взяла его под руку, когда они двинулись в путь к следующему арочному входу. – «Жил да был один крестьянин, и хотел он стать поэтом…» Помните, откуда это?
По мнению Мегги, в Дублине было слишком много народу. Шагу не сделать, чтоб не столкнуться с кем-нибудь. Однако город хорош, этого она отрицать не станет. Чудесный вид на залив, пирамидальные крыши, прекрасные дома – сочетание красного кирпича и серого камня. Очень впечатляет.
Водитель машины, Брайан Даггин, рассказывал, что первым дублинцам было свойственно превеликое чувство красоты и порядка, а также собственной выгоды. Что ж, подумала она, такой город должен вполне подходить Рогану, а Роган – ему.
Она с удовольствием ехала в удобном, почти бесшумном автомобиле, наслаждаясь яркой зеленью садов, медными куполами, тенистыми парками и оживленной рекою Лиффи, рассекающей город надвое и впадающей в залив.
Когда она видела суету на улицах, спешащих куда-то людей, пульс учащался. Но такое состояние продолжалось недолго: зрелище утомляло ее – особенно на О'Коннел-стрит, где, казалось, все непременно хотели догнать и обогнать друг друга – и ей уже не терпелось поскорее очутиться у себя, на Западе, где спокойные дороги и люди ходят и ездят не торопясь.
Впрочем, это желание не мешало ей восторгаться видом с моста О'Коннел на суда, пришвартованные у набережных, на величественный купол Дворца юстиции, блещущий под солнцем. Водителю нравилось, что она просила его ехать куда он хочет, безо всякой цели, и часто выходила из машины, чтобы пройтись по какой-нибудь площади или парку.
На Графтон-стрит она остановилась, чтобы купить подарок Брианне – серебряную брошь в виде полукруга с вкрапленными в него гранатами. Такое простое с виду, традиционное украшение должно прийтись по вкусу сестре.