Как сам он нелеп в своей приверженности к правильным, безошибочным поступкам! – думала сейчас она, глядя на внука с любовью и сожалением. А ведь он почти вдвое моложе меня. Откуда такая тяга к неписаным правилам приличия и добродетелям, к самоограничению? Неужели он сам такой? Или только требует этого от других? Потому до сих пор и не женат.
– В моем возрасте, – сказала она, – мне уже можно поступать неразумно. Однако я бы не отнесла намерение поехать в родные места с другом детства, которого люблю, к подобного рода поступкам. Впрочем, возможно, ты вообще считаешь близкие отношения между двумя взрослыми людьми чем-то несообразным.
– Ты хочешь сказать.., ты… – Он заикался от неловкости и волнения. – Что ты действительно…
– Спала с ним? – Она снисходительно смотрела на внука слегка прищуренными глазами. – Ну, это уж мое личное дело, дорогой, не так ли? Для этого мне не требуется даже твоего одобрения.
– Конечно, нет, – пробормотал он, совершенно сбитый с толку. – Я только.., я беспокоюсь.
– Твое беспокойство я приму во внимание. – Она выпрямилась с величественным видом. – Очень сожалею, что шокировала тебя своим поведением, но ничего не могу поделать.
– Я вовсе не… А, черт! Да, я шокирован. Как ты можешь… – Он совершенно растерялся, не понимая, что и как говорит. – Я совсем не знаю этого человека! – выпалил он.
– Зато я знаю, – мягко сказала миссис Суини. – Что касается длительности нашего пребывания в Голуэе, у меня нет определенных планов. Но хочу непременно заехать к Мегги, познакомиться с ее семьей. Передать привет от тебя, когда ее увижу?
– Ты не могла все это сама придумать, бабушка!
– Я знаю себя лучше, чем ты полагаешь, Роган. Свои мысли и свое сердце. Счастливого тебе пути в Лимерик.
Ему оставалось только поцеловать ее в щеку и уйти. Захлопнув за собой дверцу автомобиля, он сразу схватил телефонную трубку.
– Эйлин, перенесите на завтра мою поездку в Лимерик. Сейчас я должен срочно выехать в Клер.
Первые прикосновения осени уже чувствовались в посвежевшем воздухе, успев позолотить листву деревьев – и было бы грешно не замечать смены года и не радоваться ей. После двух недель, почти безвылазно проведенных в мастерской, Мегги решила, что заслуживает отдыха. Хотя бы на денек. Утро она провела у себя в саду, энергично очищая его от сорняков и разрыхляя землю, чем Брианна, несомненно, была бы довольна. А чтобы вознаградить себя за труды, решила прокатиться на велосипеде до деревни и устроить себе шикарный поздний завтрак в пивной у Тима О'Малли.
Ветер становился резче, сгущались на западе тучи, обещая к вечеру дождь. Мегги натянула на волосы вязаную шапку, подкачала заднее колесо велосипеда и вывела его из калитки.
Она ехала совеем медленно, отдыхая и наслаждаясь открывающимися перед ней видами: готовые к жатве поля, луга, где среди травы мелькают алые слезинки фуксий. Пейзаж уже совсем скоро изменится, поля и луга оголятся, но все равно будут красивы – только иной красотой. Со стороны океана придут свирепые ветры и долгие дожди, люди попрячутся в дома, греясь возле очагов, а для нее это будут дни и недели радостной работы у гудящих печей, счастливого ожидания результатов. Но и сейчас она поработала неплохо.
Мегги подумала о том, удастся ли ей уговорить Рогана приехать к ней как-нибудь зимой, и если да, то как ему понравятся ее дымящие камины и дребезжащие рамы окон. Но уж если он приедет, она сделает над собой усилие и не станет упрекать его за то, что он жил и рос, не зная ни в чем недостатка, а также за его командный тон, диктаторские замашки и патологическую склонность к порядку. Она будет ласковой и спокойной, и они смогут не тратить времени на ненужные препирательства и ссоры, вместо того, чтобы просто любить друг друга и наслаждаться недолгими часами встречи.
И он забудет о своем нелепом предложении, чтобы она вышла за него замуж: сам поймет, если уже давно не понял, как это, в сущности, дико – она в качестве супруги! – и перестанет казнить ее своей нежностью, а станет прежним Роганом – властным и требовательным, как истинный мужчина, даже чуть жестким; в общем, настоящим самцом, как пишут в некоторых книгах. Таким, каков он и есть на самом деле.
Она закричала и успела свернуть с дороги, потому что из-за поворота на полном ходу выскочила машина. Завизжали тормоза, автомобиль остановился как вкопанный, Мегги приземлилась на спину в кусты терновника.
– Господи Иисусе, Мария и Иосиф! Что за слепой идиот за рулем?! – Она сдвинула налезшую на глаза шапку и подняла голову. – Ага. Конечно. Кто же еще, кроме тебя, давит среди бела дня невинных людей!
– Ты ранена? – Роган выскочил из машины и был уже возле нее. – Не поднимайся.
– Я хочу подняться, черт тебя побери! – Она оттолкнула его руки. – Кто здесь гонит с такой скоростью? Это тебе не автострада.
У него отлегло от сердца, когда он услышал ее ворчливый голос.
– Я ехал не так быстро. Это ты двигалась посередине дороги, да еще в каком-то полусне. О чем ты мечтала? Я мог раздавить тебя, как кролика.
– Ни о чем я не мечтала, а думала о своих делах, как всякий нормальный человек, и не предполагала, что тут окажется гонщик на своем шикарном автомобиле. – Она отряхнулась, подняла велосипед. – Ты поцарапал его.
– Благодари Бога, что я повредил эту рухлядь, а не седока.
– Что ты делаешь?
– Укладываю благородные останки в багажник.. Садись, отвезу тебя домой.
– Я ехала не домой, как ты можешь понять, если умеешь хоть немного ориентироваться. Собралась в деревню, чтобы поесть там.
– Это может подождать. – Он взял ее за руку в обычной своей повелительной манере, от которой она уже успела отвыкнуть.
– Ты так считаешь? Отвези меня в деревню, больше никуда я не поеду, потому что голодна, как зверь.
– Зверь подождет, – повторил он. – Едем к тебе домой. Я должен обсудить с тобой серьезную проблему. Если бы ты подходила к телефону, как все люди, я мог бы предупредить тебя о приезде и мне не пришлось бы сбивать твой велосипед вместе с велосипедистом.
Он захлопнул крышку багажника, насильно усадил ее в машину.
– Если ты дозвонился бы мне утром, я бы сказала, что можешь не приезжать.
Он с грустной серьезностью посмотрел на нее.
– Перестань кусаться, Мегги. Утро было и так достаточно тяжелым для меня.
Она и так поняла это по его виду и тихо спросила:
– Что-нибудь на работе?
– Да, в Лимерике не все идет гладко. Отсюда я поеду прямо туда.
– Значит, не останешься?
Наконец-то, естественный доверительный тон, которого он так жаждал.
– Нет, – с сожалением сказал он. – Не останусь. Но поговорить с тобой я хотел не о делах на фабрике, а совсем о другом. – Они уже подъехали к ее калитке. – Если в доме ничего нет, я съезжу за едой.