Book.

– У меня есть основания думать, что по крайней мере один из убитых копов был связан с Рикером. – Ева стара­лась говорить как можно более обтекаемо: пусть Надин сама раскапывает факты. – А сейчас в суде состоятся предварительные слушания по делу четырех мужчин, ко­торых, как я предполагаю, нанял Рикер. Им будут предъ­явлены различные обвинения, включая незаконное пре­следование офицера полиции. Мне кажется, что, если Рикеру хватило наглости послать четырех костоломов в погоню за полицейским, да еще среди бела дня, он не ос­тановится и перед тем, чтобы отправить полицейского на тот свет.

– Он пустил их по твоему следу, Даллас? Это просто потрясающе! Как репортера меня такая информация при­водит в восторг, но как подруга я посоветовала бы тебе взять отпуск и уехать куда-нибудь далеко-далеко.

Ева остановилась у ступеней здания суда.

– Твой «анонимный источник» не может сообщить тебе о том, что Рикер подозревается в убийстве или орга­низации убийства двух нью-йоркских полицейских. Но зато он вполне может тебе сказать, что следствие намерено самым тщательным образом разобраться в деятельности и связях мистера Макса Эдварда Рикера.

Надин тяжело вздохнула:

– Тебе ни за что не удастся припереть его к стенке, Даллас. Он как дым. Рассеивается в воздухе и исчезает.

– А вот это мы еще увидим, – бросила Ева и стала подниматься по ступеням.

– Увидим, – пробормотала Надин. – Но я буду очень волноваться.

Ева толкнула тяжелые двери здания суда и чуть не взвыла, увидев длинные очереди, выстроившиеся к про­пускным пунктам с металлодетекторами. Однако делать было нечего, и она пристроилась в хвост той, что была по­короче, – здесь пропускали не обычных посетителей, а работников суда и полицейских. Очередь двигалась со скоростью пьяной улитки, так что в здание суда Ева про­никла лишь спустя четверть часа.

Когда она проходила сквозь металлодетектор, тот от­реагировал на ее пистолет возмущенным писком и мига­нием красных огоньков. Ева предъявила постовому полицейский значок и пошла к эскалатору. В этот момент со второго этажа, где находился нужный ей зал заседаний, послышались громкие крики. Почуяв неладное, Ева кину­лась вверх по эскалатору, перепрыгивая через три ступени, а затем локтями проложила себе путь через толпу зевак, собравшихся у дверей зала.

Льюис лежал, распростершись на полу. Лицо его было серым, глаза закатились.

– Он только что упал! – закричал кто-то. – Только что! Вызовите врача!

Бормоча проклятия, Ева пробилась к телу и опусти­лась рядом с ним на корточки.

– Мэм, вам придется уйти! – строго проговорил воз­никший рядом полицейский в форме.

– Я – лейтенант Ева Даллас. Это мой арестованный.

– Извините, лейтенант. Я уже вызвал врачей.

– Он не дышит! – Ева рванула рубашку на груди уми­рающего и стала ритмично надавливать ладонями на об­ласть сердца. – Уберите отсюда зевак! – приказала она. – Перекройте доступ в эту зону!

– Но, лейтенант…

– Выполнять! – рявкнула Ева и, зажав Льюису нозд­ри, начала делать искусственное дыхание «рот в рот», по­нимая, что это уже бесполезно.

Она не прекращала своих усилий до тех пор, пока не появились врачи и не констатировали смерть. Гадливо сплюнув на пол, Ева выпрямилась и, взяв за рукав кон­воира, отвела его в сторонку.

– Докладывайте! – приказала она. – Я хочу знать обо всем, что произошло, с той самой минуты, когда вы забра­ли его из камеры.

– Все делалось обычным порядком, лейтенант. – Кон­воир не мог понять, почему вышестоящий офицер ведет се­бя по отношению к нему так агрессивно только из-за того, что у какого-то подонка остановилось сердце. – В соответствии с инструкциями на арестованного надели наручники, а затем он спецтранспортом был доставлен сюда.

– Кто находился в машине?

– Я и мой напарник. Мы получили приказ не допус­кать контактов между этим арестованным и тремя осталь­ными, поэтому его везли отдельно. Подъехав к зданию суда, мы вошли внутрь и поднялись сюда.

– Вы воспользовались специальным служебным лиф­том?

– Нет, лейтенант. Там было столько народу, что не протолкнуться, поэтому мы поднялись по лестнице. У нас не было с ним никаких проблем, уверяю вас. Его адвокат уже находился здесь и попросил нас обождать пару минут, пока он разговаривает по сотовому телефону с другим сво­им клиентом. Вот мы и стояли. А потом арестованный по­шатнулся и упал. Он начал хрипеть, как будто ему не хва­тает воздуха; мой напарник наклонился – хотел выяснить, что с ним, а я в это время отгонял зевак. И почти сразу вслед за этим появились вы.

– В каком подразделении вы служите… – Ева по­смотрела на значок с именем у него на груди, – …офицер Хармон?

– В дивизионе охраны, лейтенант.

– К арестованному кто-нибудь подходил? С ним кто-нибудь общался?

– Никто, лейтенант. Мы с напарником постоянно на­ходились по обе стороны от него, как того требует инст­рукция.

– Вы хотите убедить меня в том, что перед тем, как этот парень повалился на пол, к нему не приближалась ни одна живая душа?

– Именно так, лейтенант. Мы действовали строго в соответствии с инструкцией. Здесь было довольно много людей, но никто не заговаривал с арестованным и тем бо­лее не вступал с ним в физическое соприкосновение. С нами тоже никто не общался, только один раз кто-то ос­тановил моего напарника и спросил, как пройти в зал, где слушаются дела по гражданским искам.

– Этот человек, который спросил дорогу… Насколько близко он подошел к арестованному?

– Она, лейтенант. Это была женщина. Она, видно, была очень расстроена и остановила нас, когда мы прохо­дили мимо.

– Вы хорошо ее рассмотрели, Хармон?

– О да, лейтенант! Лет двадцати с небольшим, блон­динка, глаза голубые, хорошо сложена… Она так горько плакала, что даже выронила сумочку, и оттуда высыпались все вещи.

– А вы с напарником, готова поспорить, были столь галантны, что бросились ей на помощь и стали эти вещи собирать?

Тон, которым Ева это произнесла, насторожил Хармона. Он почувствовал, что находится на пороге крупных не­приятностей, и не ошибся.

– Лейтенант, на это ушло не больше десяти секунд, и арестованный все это время находился в поле нашего зре­ния.

– Пойдемте-ка со мной, Хармон, я вам кое-что пока­жу. А вы потом расскажете об этом вашему придурку-на­парнику. – Ева подвела охранника к лежащему на полу Льюису, жестом велела санитару отойти и наклонилась над телом. – Видите эту круглую розовую отметину на груди?

Хармон, которого уже трясло от страха перед неминуе­мым наказанием, едва не уткнулся носом в волосатую грудь трупа.

– Д-да, л-лейтенант…

– Вы знаете, что это такое?

– Н-нет, л-лейтенант…