Book.

– Я тоже рад видеть вас, доктор Стайлз.

– У меня нет времени на всякие политесы и свет­скую болтовню. Мы работаем над новой сывороткой для регенерации сердечной деятельности.

– И как идет дело?

– Оно шло бы еще лучше, если бы вы не выдернули меня из лаборатории.

У этого неучтивого человека были плечи циркового борца, длинный нос, мрачные черные глаза и большой рот уголками вниз. Макушку венчали седые волосы, на­поминавшие паклю. Он был плохо воспитанным, ворч­ливым, брюзгливым и саркастичным.

Что очень нравилось Рорку.

– Вы работали здесь, когда компания «Аллегани» сотрудничала с клиникой Форрестера?

– Ха! – Стайлз взял трубку, которую он не набивал уже пятнадцать лет, и начал сосредоточенно грызть че­ренок. – Я работал здесь, еще когда вы сосали большой палец и давили прыщи на подбородке.

– К счастью, я перерос эти скверные привычки. Партнерство, о котором я говорю, было вызвано совме­стной работой над проектом?

– Сексуальные нарушения. Если бы люди придава­ли меньше значения сексу, они бы лучше работали.

– Но тогда у них не было бы стимула работать. – Рорк взял ящик с дискетами статей из научных журна­лов лет за десять и поставил его на пол.

– Вы женаты, верно? Значит, секс выбросили в окно.

Рорк вспомнил о теле Евы, вздымавшемся над ним в темноте.

– Вы так думаете?

Его иронический тон заставил Стайлза фыркнуть. Возможно, это означало смех.

– Как бы там ни было, – продолжил Рорк, – мне нужна информация об этом партнерстве, этом проекте и его участниках.

– Я вам что, банк данных?

Иногда Рорк сам удивлялся, что так долго терпит этого человека. Как бы то ни было, его вопрос он про­игнорировал.

– Я уже получил кое-какие данные, но считаю, что личные связи тоже могут помочь. Что собой представ­ляет Теодор Макнамара?

– Ослиную задницу.

– Я подозреваю, что вы так называете всех, кто ока­зывается поблизости. И не поблизости тоже. Так что про­шу поподробнее.

– Этот человек интересовался не результатами, а прибылью. Не научной картиной мира, а личной славой. Мог довести человека до смерти, а потом снова вернуть к жизни только ради того, чтобы показать, кто здесь главный. Хотел создать себе имя. Тогда он был здесь большой шишкой и давал это понять, разнося всех, кто попадался под руку. Зато заигрывал с журналистами, как шлюха, жаждущая известности.

– Я вижу, вы не приглашали друг друга выпить пива после трудного дня, проведенного за чашками Петри.

– Я терпеть не мог этого сукина сына. Но не отри­цаю его таланта. У этой самовлюбленной примадонны был блестящий ум. – Стайлз задумчиво пососал труб­ку. – Он лично отобрал большинство команды. И привел с собой дочь, эту половую тряпку. Черт, как ее зва­ли?.. Ладно, неважно. Хорошие мозги, работала как собака, а за себя постоять не могла.

– Из этого явствует, что проект был в основном де­тищем Макнамары?

– Он принимал большинство решений и разраба­тывал направления дальнейшей работы. Проект был совместным, но Макнамара считался его главой, научным руководителем. В это дело вложили кучу денег корпораций и частных инвесторов. Главным образом, торговцев сексом. В паре направлений нам удалось кое-чего добиться.

– Вы не слишком скромничаете?

Стайлз пожал плечами.

– Мы гарантировали мужчинам, что они будут со­хранять эрекцию в сто два года, а женщинам – что их биологические часы не остановятся и через полвека. Подкупленные средства массовой информации подня­ли вокруг этого страшный бум. Но остальные наши дос­тижения, вроде лечения бесплодия без риска увеличе­ния рождаемости, не вызвали у публики большого интереса. Воротилы требовали большего, и Макнамара выжимал из нас все соки. Мы работали с опасными веществами, нестабильными веществами, не успевая изу­чить отдаленные результаты. Цены росли, и экспери­менты приходилось сворачивать, чтобы уложиться в отпущенные суммы. Плохая химия, побочные эффекты… А кончилось все несанкционированным использовани­ем, в том числе и для развлечения. Судейские крючки навострили уши, и проект прикрыли.

– А Макнамара?

– Сумел выйти сухим из воды. – Уголки губ Стайлза брезгливо опустились. – Хотя он прекрасно знал, что происходит. Мимо него не проходило ничто.

– А персонал? Вы не помните никого, кто питал особую страсть к использованию новых лекарств для любовных развлечений?

– По-вашему, я похож на хорька?

– Вообще-то… Ах да, в переносном смысле…

– Посмотрим, как вы сами будете выглядеть через пятьдесят лет!

– Стайлз, я должен сказать вам одну вещь. – Рорк сменил тактику, нахмурил брови и наклонился к со­беседнику. – Это все очень важно. Две женщины уби­ты, третья в коме. Если ниточка тянется к этому проек­ту, то…

– Какие женщины? Какие убийства?

Рорк тяжело вздохнул. Как он мог забыть, с кем раз­говаривает?

– Стайлз, вам следовало бы время от времени выхо­дить из лаборатории.

– Зачем? Там люди. А от них одни неприятности.

– Это как посмотреть, но по крайней мере один че­ловек там действительно не подарок. Он травит жен­щин теми самыми препаратами, которые разрабатыва­лись в этой лаборатории. Травит до смерти.

– Черт побери, не может быть! Вы знаете, какой должна быть доза, чтобы вызвать смерть? Знаете, сколь­ко стоят входящие в них вещества?

– Спасибо, у меня есть эти данные. Но цена в на­шем случае значения не имеет.

– Это стоит кучу денег! Даже в том случае, если он готовит их сам.

– Что нужно для того, чтобы изготовить их самому?

Стайлз на мгновение задумался.

– Хорошая лаборатория, диагностическое оборудо­вание, первоклассный химик. Вакуумная камера во вре­мя процесса стабилизации. Не сомневаюсь, что в вашем случае используются частные инвестиции и чер­ный рынок. Если бы над этим работала какая-нибудь официально признанная лаборатория, я бы знал.

– Приложите ухо к земле, – сказал ему Рорк, – и постарайтесь что-нибудь узнать о неофициальных лабо­раториях. – В кармане у него запищал мобильный видеотелефон. – Прошу прощения.

Он включил противоподслушивающее устройство и надел наушники.

– Рорк слушает.

Ева ненавидела задержки. А тем более задержки в тех местах, где ее считали не столько копом, сколько женой Рорка. Отель «Палас» был одним из таких мест.

Когда Еву с почетом проводили в кабинет Рорка, где можно было допросить официанта, который обслужи­вал Монику и ее кавалера, ее дурное настроение ничуть не улучшилось. Лично ей больше понравился визит в тюрьму «Райкерс», где условия были намного хуже, об­служивающий персонал куда сварливее, а допрашивае­мые не в пример опаснее. Даже если бы допрос Ганна ни к чему не привел, он прошел в более привычном для Евы окружении.