– Все, тебе конец! Считай, что ты – кусок дерьмового, никому не нужного мяса…
Рорк опять поцеловал ее и рассмеялся:
– Ты уверена, что я тебе совсем не нужен?
– Очень эффектное появление, – послышался голос Фини, который шел к ним с уставшим, обеспокоенным лицом. – А теперь, когда вы, детки, кончили играть, въезжайте в ситуацию: нам осталось найти еще два заряда.
Ева отодвинула локтем Рорка и, переведя дух, спросила:
– Публику вывели?
– Да, здесь все освободили. Если террористы будут придерживаться заявленного ими предельного срока, то мы, возможно, управимся. Чтобы быть точнее…
И тут раздался грохот. Внизу, под ногами, дрогнула сцена. Над головами людей закачались светильники и кабели.
– О, черт! – вырвалось у Евы, и она выхватила из кармана свой коммуникатор: – Мэллой? Энн? Что случилось?!
Услышав в наушниках непонятный шум, Ева инстинктивно ухватилась за руку Фини. Затем в коммуникаторе появился какой-то треск, и раздался голос Энн:
– Это Мэллой. Мы локализовали взрыв. Раненых и погибших нет. Таймер был совсем на исходе, нам пришлось срочно изолировать взрывное устройство колпаком и привести в действие. Другого выхода не было. Повторяю: раненых и погибших нет. Но помещение под сценой – теперь невообразимый бардак.
Ева провела рукой по лицу и спросила:
– И какова сейчас ситуация?
– Мы нашли все заряды, Даллас. Здание полностью очищено.
– Доложи в Центральное сразу, как очухаешься. Удачи вам.
Ева сунула коммуникатор в карман и наконец удостоила Рорка коротким взглядом.
– Ты, дружок, следуешь со мной, – бросила она ему. – Требуется вся информация о системе безопасности этого здания, включая полный список сотрудников – техперсонал, постановщики, материальное обеспечение, менеджеры… Короче – все!
– Эти данные я затребовал для тебя, как только вычислил цель нападения. Они уже должны быть в Центральном управлении.
– Отлично. В таком случае ты можешь возвращаться к своим делам – покупать музеи, театры, острова… И отдай мне чип.
Рорк поднял брови:
– Какой чип?
– Не строй из себя дурачка! Отдай мне импульсный чип, или взрыватель, или как там его.
– О, тот чип… – Рорк сделал вид, что спохватился, и с готовностью полез в карман за своим платком. В платке ничего не оказалось. – Ах, должно быть, я его где-то потерял.
– К черту! Дай мне этот паршивый чип, Рорк, это вещественное доказательство!
Виновато улыбаясь, он встряхнул платок и пожал плечами.
Ева приблизилась к нему вплотную и громко прошипела:
– Отдай эту чертову штуку, пока я не приказала обыскать тебя с ног до головы!
– Ты не имеешь права устраивать такие обыски без ордера, – конечно, если ты не хочешь это сделать сама. А если хочешь, я готов ради такого дела отказаться от части своих гражданских прав.
– Это официальное расследование!
– А этот чип был моей собственностью. Понятно, женщина? – Его взгляд стал холодным. – Если я тебе нужен, ты знаешь, где меня найти.
Ева схватила его за руку:
– Если «моя женщина» – это новое выражение вместо «моя жена», оно мне нравится ничуть не больше!
– А я и не думал, что тебе понравится. – Он поцеловал ее дружески в лоб и уже на ходу бросил: – Увидимся дома.
Еве вдруг стало лень даже ворчать. Она связалась с Пибоди и попросила передать остальным участникам команды, что все бригады возвращаются в Центральное управление.
Кларисса вошла в мастерскую, где Зак подгонял пазы на деталях шкафа. Он с удивлением взглянул на нее, отметив, что глаза ее стали как будто еще больше, а лицо – бледнее.
– Вы слышали? – спросила она. – Кто-то хотел взорвать бомбу в Радио-сити.
– В театре? – Зак нахмурился и опустил свой инструмент. – Но почему?
– Не знаю. Может, деньги или еще что-нибудь… – Она провела рукой по волосам. – Ах да, вы же не включаете радио! Никаких подробностей пока не сообщили. Сказали только то, что здание находится в безопасности и угроза взрыва предотвращена.
Казалось, Кларисса не знает, куда девать руки. Извиняющимся тоном она добавила:
– Я не хотела мешать вашей работе.
– Театр – красивое место, очаг культуры. Почему кому-то понадобилось его разрушить?
– Люди так жестоки, – сказала она, проведя пальцем по гладко зачищенным дощечкам, которые Зак сложил стопкой на верстаке. – Иногда для жестокости нет вообще никаких причин. Когда-то я каждый год ходила туда на рождественские представления – меня водили родители. Это приятные для меня воспоминания; наверное, из-за них я так расстроилась, когда услышала в новостях сообщение… Ну, мне, наверное, лучше не мешать вам.
– Что вы! Я как раз собирался сделать перерыв.
Достаточно было взглянуть на ее лицо, чтобы понять, как она одинока. На этот раз Кларисса воспользовалась косметикой, но все же был заметен небольшой синяк на скуле.
Зак достал из сумки пакет с обедом и бутылку с соком:
– Хотите пить?
– Нет, спасибо. Хотя, пожалуй, хочу. Но, Зак, вам не нужно приносить с собой обед. Я скажу горничной…
– Благодарю, но я привык сам готовить себе пищу. Это особый сок. У вас найдутся бокалы?
– Да, конечно.
Кларисса вышла из комнаты. Зак старался не смотреть ей вслед, но не смог удержаться. Ведь это было таким наслаждением – видеть, как она двигается! Вся ее нервная энергия была скрыта безукоризненным изяществом. Эта женщина была стройна и прекрасна. И печальна. Зака распирало от желания как-то утешить ее.
Она вернулась с двумя высокими стаканами, поставила их и отошла посмотреть работу Зака.
– Вы уже так много сделали! Мне казалось, это должно было занять гораздо больше времени.
Зак пожал плечами:
– Зависит от прилежания.
– Вы любите то, что делаете. – Кларисса посмотрела на него и улыбнулась, глаза ее потеплели. – Это заметно. Я тоже влюбилась в вашу работу сразу, как увидела ее. Влюбилась в суть этой работы, в ее, если хотите, душу. – Она смущенно рассмеялась и произнесла извиняющимся тоном: – Наверное, я несу какую-то нелепицу. Я всегда говорю что-то нелепое.
– Вовсе нет. Я вас хорошо понимаю, и это для меня много значит.
Зак протянул ей наполненный стакан. Как ни странно, он не чувствовал рядом с ней скованности и стеснения, как это часто бывало у него при общении с другими женщинами. Он чувствовал, что Кларисса нуждается в друге, и для него этого было достаточно.