– На данный момент ничего достаточно бесспорного. Однако я предполагаю, что нужно предпринять меры для сканирования здания ООН. Очередной целью «Аполлона» был Пентагон. Если «Кассандра» продолжает действовать в том же русле, это место логически может быть избрано следующим объектом. Оптимальным для них было бы выждать какое-то время – несколько недель. Но мы не можем рисковать и полагаться на то, что они будут привязываться к графику «Аполлона».
– Согласен. Предпримем все необходимые шаги.
Пибоди подождала, когда закончился разговор, и спросила:
– Как вы думаете, они будут снова выходить на связь с вами?
– Я на это не рассчитываю.
Последний звонок Ева сделала Мире:
– У меня вопрос. На сегодняшний день требования «Кассандры» не удовлетворены; к тому же объекты разрушены только частично и людские потери сведены к минимуму. Как вы думаете, при таких исходных обстоятельствах выйдут ли они снова на связь со мной?
– Сомневаюсь. Вы не выиграли битву, но вы ее и не проиграли. Они не достигли своих целей, а ваш прицел с каждым движением перемещается к центру мишени. Согласно вашему сообщению, которое я только что прочитала, вы считаете, что они теперь могут знать о направлении вашего следствия, о том, что вы установили их личности и методы их действий.
– И какой же может быть их реакция на все это?
– Злоба – и страстное желание выиграть, состроить победную фигуру с большим пальцем у вас под носом. Не думаю, что они испытывают потребность снова вас о чем-то предупреждать или глумиться. Им сейчас не до этого. Правила войны, Ева, заключаются в том, что никаких правил нет.
– Согласна. И вот еще что. Я хотела бы попросить об одном одолжении.
Мира постаралась скрыть свое удивление: Ева очень редко о чем-либо просила.
– Конечно, пожалуйста.
– Заку рассказали о том, что все было подстроено, и о роли Клариссы в этом.
– Понятно. Ему будет очень трудно это осознать.
– Да. Он даже не может объяснить свои ощущения на словах. Его перевезли ко мне домой, и с ним сидит Мевис. Мне кажется, что сейчас он сможет воспринять совет, тем более квалифицированный. Если бы вы нашли время позвонить в неофициальном порядке…
– Найду, – коротко ответила Мира.
– Спасибо.
– Не стоит. До свидания, Ева.
Ева с удовлетворением снова откинулась на спинку сиденья и увидела, что они подъехали к дому Брэнсона и Пибоди уже припарковала машину.
– Начнем! – Ева решительно распахнула дверцу, но увидела, что Пибоди по-прежнему сидит, вцепившись в баранку, а ее глаза наполнились слезами. – Ну-ка, сейчас же перестань думать об этом!
– Не знаю, как благодарить вас за… за все, что вы сделали для Зака, несмотря на то, как он повел себя, и на то, что еще предстоит впереди.
– Я беспокоюсь о себе. Я не могу позволить, чтобы сосредоточенность моей помощницы расползлась по кускам из-за переживаний относительно одного из членов ее семьи.
Ева с удовлетворением отметила, что ее помощница еще не потеряла чувства юмора и немного повеселела. Выйдя из машины, она браво сказала:
– Я вся внимание, сэр.
– Так держать!
Ева вскрыла полицейскую печать на доме и, отворяя дверь, предупредила Пибоди:
– Здесь никого не должно быть, но мы имеем дело с людьми, поднаторевшими в технике и электронике. Они могли просочиться сюда, несмотря на печать. Пибоди, пока мы здесь, прошу тебя быть постоянно начеку. – Она расстегнула куртку, чтобы было легче достать оружие. – Начнем с кабинетов.
Дом Брэнсона был отделан в строгом и изысканном стиле: мебель из темного дерева, кожаные кресла и стулья, тяжелый хрусталь. Ева остановилась при входе и покачала головой:
– Нет, это она движущая сила, локомотив, который тащит этот поезд. Нам не стоило тратить время на посещение его завода. Она управляла всем отсюда.
Они пересекли холл и вступили в по-женски изящный кабинет Клариссы. Ева подумала, что эту комнату можно было бы назвать гостиной. Интерьер кабинета был выполнен в розовых тонах, элегантные кресла притягивали к себе изысканными формами. Светильники и торшеры с тонированными плафонами и абажурами были расположены так, чтобы свет равномерно распределялся по всему помещению. Мраморная каминная доска была уставлена небольшими вазочками с завядшими цветами.
Ева подошла к небольшому столу на высоких витых ножках и осмотрела малогабаритный компьютер. Диски состояли в основном из программ, связанных с модой, магазинами, ведением домашнего хозяйства и светскими мероприятиями.
– Наверняка это не все. Должно быть еще что-то. Засучи рукава, Пибоди. Давай-ка разворошим эту змеиную нору!
– Мне, кажется, это доставит удовольствие.
– Тот, кто живет среди такого обилия розовых тонов, должен быть ненормальным.
Они осмотрели комод, заглянули под него и за него. В одном из ящиков обнаружили легкий халат – тоже розовый. Поискали за картиной, на которой акварелью был изображен английский парк, но не нашли там ничего, даже пыли.
Наконец Пибоди повезло, и она издала победный клич:
– Диск! Он был спрятан здесь, в этой подушке с лебедем.
– Нужно его проверить.
Ева вставила диск в гнездо, и по ее лицу расплылось блаженство: устройство сразу заработало.
– Забавно. Она прячет его, но не кодирует.
Это был дневник – записи несчастной, беспомощной женщины, вынужденной долгие годы терпеть избиения, изнасилования и оскорбления.
«Я услышала, как он вошел в дом, и решила, что если он увидит меня спящей, то оставит в покое. Сегодня я старалась все делать правильно. Но когда он начал подниматься по лестнице, я поняла, что он пьян. Потом, когда он подошел к кровати, я уловила запах.
Я лежала с закрытыми глазами и почти не дышала, молясь о том, что он слишком пьян и не тронет меня. Но никто не слышит молитв.
– Притворяешься спящей, малышка?..»
Слова, голос, запах спиртного и конфет, руки, которые хватают, притягивают и бьют, – все эти воспоминания внезапно набросились на Еву и захлестнули ее с головой.
«Я умоляла его остановиться, но было уже поздно. Он держал меня руками за горло, стиснув его так, что я не могла издать ни звука, и вталкивал себя в меня, причиняя мне боль и жарко дыша мне в лицо.
– Не надо, пожалуйста, не надо…»
Ева знала, что мольбы никогда не приносят ничего хорошего. Руки на ее горле, стискивающие так, что перед глазами начинают плясать красные пятна; жгучая, раздирающая боль от очередного изнасилования, тошнотворно-приторное дыхание перед ее лицом…