Ева от души понадеялась, что он этого делать не станет. Любой адвокатишка, берущий почасовую оплату, вцепится когтями в такого клиента и засудит Департамент по самые «помидоры». И даже по макушку.
— У закона нет к тебе никаких претензий, Зак. Это была ошибка, весьма прискорбная ошибка. Еще раз приношу тебе мои глубочайшие извинения. Надеюсь, ты их примешь.
— Ладно. Конечно. Ничего же не случилось. Подумаешь, дело большое.
В комнату вернулся Бакстер.
— Келли в порядке, Зак. Она ждет тебя внизу.
— Класс. Значит, я могу идти?
— Он чист? — спросила Ева у медика.
— Пара синяков, больше ничего. — Медик уставился глазами-буравчиками на Еву. — Вам больше досталось.
— Оставь детективу Бакстеру свое имя и фамилию, адрес и телефон, — сказала Ева Заку, — и тогда офицер на дверях отведет тебя к Келли. Если возникнут вопросы или какие-то проблемы, найдешь меня в Центральном полицейском управлении.
— Вот это да! Спасибо. — Зак натянул на голову бейсболку и встал. — Это был полный сюр.
— Точно подмечено. Бакстер, — повернулась к нему Ева, когда парень скрылся за дверью, — одолжи мне свою камеру. Моя испеклась.
Она взяла камеру и прикрепила на лацкан жакета.
— Хотите, я посмотрю, что с лицом? — спросил медик.
— Не сейчас.
— Ну что ж… — Он вытащил из чемоданчика холодный компресс и перебросил ей. — Хоть это приложите.
Она дождалась ухода медика, после чего повернулась к двум копам.
— Включить запись. Лейтенант Даллас допрашивает двух беспонтовых раздолбаев, сорвавших тщательно подготовленную операцию и давших уйти подозреваемому в убийстве.
— Лейтенант…
— Молчать! Говорить будешь, когда велят. — Ева демонстративно повернулась к тому, который сидел молча. — Имя, звание, участок, отдел.
— Офицер Глен Харрисон, участок сто двадцать пять, приписан к отделу наркотиков капитана Макмастерса.
— Ты, — повернулась она к второму, — те же данные.
— Офицер Кайл Каннингем, участок сто двадцать пять, приписан к отделу наркотиков капитана Макмастерса.
— И вы, пара придурков, решили подменить меня сегодня? Сделать за меня мою работу?
— Мы пришли выразить соболезнования, предложить поддержку капитану и его жене. Вся пресса кричит, что следствие зашло в тупик.
— Правда? — переспросила Ева самым любезным тоном.
Харрисон поморщился и закрыл глаза, услышав слова товарища.
— Ходят такие слухи, — упрямо повторил Каннингем.
— И ты решил придать следствию немного динамизма. Скрутил штатского, нарушил порядок поминальной службы и вызвал общую панику. А в это время настоящий преступник сумел скрыться от тех из нас, кто действительно вел следствие.
— Парень был похож на него.
Глаза Евы сузились до щелочек.
— А откуда вам это известно, офицер Каннингем? Как к вам попало описание внешности подозреваемого?
— Ходят слухи, — еще раз повторил Каннингем.
— Итак, с одной стороны, ходят слухи, что следствие зашло в тупик, а с другой стороны, ходят слухи, что у нас есть описание подозреваемого. А ты решил эти стороны соединить и сорвать мне операцию. Человек, убивший двоих, растворился в воздухе, и все благодаря тебе. Следствие скомпрометировано, Департаменту светит гражданский иск не только от пацана, которого ты бросил на землю и потоптался на нем, но от этого заведения и от многих пострадавших в свалке. Кое-кто может и за эмоциональный стресс подать, за нравственные страдания. И все из-за вас, тупые задницы.
— Эй, я не обязан это выслушивать! — возмутился Каннингем и вскочил на ноги. — Я видел фоторобот, парень похож на него, даже одет похоже. Я решил действовать. И это больше, чем убойный отдел сделал с воскресенья, когда убили дочку нашего капитана. Снасильничали и убили.
Ева шагнула вперед.
— А ну сядь. Опусти свой толстый глупый зад на диван, а не то я сама его опущу.
— А ну попробуй. Хотел бы я поглядеть…
— Каннингем, не дури. Ты что, совсем сдурел? — Харрисон, сидя на диване, нервно потер лицо рукой.
— Офицер Каннингем, вы уже заработали отстранение от службы на тридцать дней за несубординацию. Ваша дальнейшая судьба будет решаться в будущем. Вы будете сидеть, когда я велю вам сесть. В случае неподчинения вам грозит шестьдесят. Время пошло.
— Мой босс — капитан, — проворчал он, но сел.
— Ну а я старше вас, и не только по званию. Но ваш босс — капитан, это вы верно заметили. Сегодня ваши действия уничтожили операцию, которая могла — нет, черт побери, должна была! — привести к аресту человека, виновного в изнасиловании и убийстве Дины Макмастерс. Он уже сидел бы в кутузке — вот прямо сейчас! Кто показал вам фоторобот?
Каннингем воинственно выпятил подбородок.
— Ничего больше не скажу без моего представителя.
— Твое дело. — Ева перевела взгляд на Харрисона. — Ты?
— Я не видел фоторобот, лейтенант. Только слышал, что он есть, но я его не видел. Каннингем схватил парня, крикнул, что взял ублюдка и что ему нужна помощь. Я ему помог.
— Запишите свои показания, вы оба, пригласите представителей. Сгиньте с глаз моих долой.
Когда они покинули комнату, подошел Бакстер, взял холодный компресс и скрутил резьбу, чтобы его активировать.
— Возьми. У тебя фонарь под глазом.
Ева докрутила резьбу. С куда большим наслаждением она свернула бы шею Каннингему, но пришлось довольствоваться фантазией.
— Черт побери, Бакстер.
— Мы в дерьме, и… да, я с тобой согласен. Черт побери. Что тут еще скажешь? Я бы этому Каннингему надавал по заднице, но это ж только даром время тратить. Если это чем-то поможет, у меня был хороший обзор, я видел все, что было. Это случилось мгновенно. Харрисон правду сказал. Он бросился на помощь другому офицеру. Мы не можем его за это повесить.
— Ну, это не мне решать.
— Я мельком заметил ублюдка. Паули. Только я его срисовал, как начался ад кромешный. Словно кто-то крикнул «бомба». Я не мог до него добраться, меня оттерло, зажало в углу. Трухарт вынес из зала какую-то старую леди, ее сбили с ног. Мы могли взять его, Даллас. Он был практически уже у нас в руках.
— Что толку теперь об этом говорить. — Ева рассеянно провела рукой по волосам. — А теперь меня ткнут носом в дерьмо, как сама я только что ткнула Каннингема.
— Это несправедливо, черт меня дери. Просто несправедливо.
— Это была моя операция и моя ответственность.
Пибоди уже поджидала напарницу за дверями.