— Думаешь, мы сможем вернуться? Если останемся живы? Мы сможем вернуться домой?
Хойт поднял глаза на девушку. Уверенной рукой она что-то рисовала в блокноте. От усталости и напряжения она побледнела и осунулась, ее яркие непокорные волосы упали на лоб.
— Чего ты боишься больше всего? — спросил он. — Умереть или не увидеть дома?
— Не знаю. Смерть неотвратима. Никому из нас ее не избежать. Но мы — по крайней мере, я говорю о себе, — надеемся, что когда придет наше время, у нас достанет мужества достойно ее встретить.
Рассеянным жестом левой руки Гленна заправила за ухо прядь волос, не переставая чертить.
— Смерть для меня всегда была чем-то абстрактным. До этого момента. Тяжело сознавать, что ты умрешь, но еще тяжелее понимать, что ты больше никогда не увидишь свой дом, своих родных. Они даже не поймут, что со мной произошло.
Она подняла голову.
— Кажется, я говорю о том, что и так всем известно.
— Я не знаю, сколько они прожили. Как умерли. Долго ли искали меня.
— Если знать, было бы легче.
— Да. — Он встряхнулся и склонил голову набок. — Что ты там рисуешь?
Гленна поджала губы, разглядывая рисунок.
— Похоже на тебя.
Она перевернула лист и протянула Хойту.
— Таким ты меня видишь? — В его голосе сквозило скорее удивление, чем похвала. — Суровым?
— Не суровым, а серьезным. Ты серьезный мужчина, Хойт Маккена. — Гленна подписала рисунок. — Вот так твое имя пишется и произносится в наши дни. Я выяснила. — Небрежным росчерком она поставила свою подпись. — И твоя серьезность чрезвычайно привлекательна.
— Серьезность к лицу старикам и государственным мужам.
— А также воинам и тем, кто облечен властью. Когда я познакомилась с тобой, почувствовала влечение к тебе, то поняла, что все, кого я знала прежде, — просто мальчишки. Вероятно, теперь мне нравятся люди постарше.
Хойт смотрел на девушку. Между ними на столе стояло вино и лежал рисунок. И все равно такой близости он еще никогда не испытывал.
— Странное чувство: вот так сидеть с тобой в этом доме, моем и одновременно чужом, в этом мире, моем и одновременно чужом, где единственное мое желание — ты.
Гленна встала, подошла к нему, обняла. Он склонил голову к ней на грудь, слушая биение ее сердца.
— Тебе спокойно?
— Да. Но ты так мне нужна. И я не могу больше сдерживаться.
Она склонила голову, закрыла глаза и прижалась щекой к его волосам.
— Давай поступим, как обычные люди. Хотя бы остаток этой ночи проведем как обычные люди, потому что я не хочу оставаться одна в темноте. — Она обхватила ладонями его лицо и повернула к себе. — Возьми меня к себе в постель.
Хойт поднялся, потянув ее за собой.
— За тысячу лет ничего не изменилось, правда?
Она засмеялась.
— Кое-что всегда остается неизменным.
Держась за руки, они направились к двери.
— У меня было не так много женщин. Я ведь серьезный человек.
— А у меня — не так много мужчин. Я разумная женщина. — У двери своей комнаты она с хитрой улыбкой повернулась к нему. — Надеюсь, мы справимся.
— Подожди. — Хойт притянул ее к себе и поцеловал в губы. Она почувствовала жар, наполненный пульсирующей магической силой.
Потом он открыл дверь.
Гленна увидела, что он зажег свечи, огромное количество свечей, так что комната наполнилась золотистым светом и нежным ароматом. Камин тоже горел — ровным, неярким пламенем.
Это глубоко тронуло ее, а по коже пробежала дрожь предвкушения близости.
— Прекрасное начало. Спасибо. — Услышав щелчок замка, она прижала руку к сердцу. — Я волнуюсь. Все так неожиданно. Никогда так не волновалась. Даже в первый раз.
Хойта не остановило ее волнение. Сказать по правде, оно только усиливало его страсть.
— Твои губы… Такие чувственные. — Он провел пальцем по нижней губе девушки. — Я целовал их во сне. Ты отвлекала меня, даже когда тебя не было рядом.
— Это тебя беспокоит. — Она обняла его за шею. — Я так рада.
Гленна прижалась к нему, наблюдая, как его взгляд скользит к ее губам, останавливается, затем снова поднимается. Дыхание Хойта смешалось с ее дыханием, сердца забились в унисон. Их губы встретились, и они на мгновение замерли. И растворились друг в друге.
Что-то затрепетало у нее внутри — десятки бархатных крыльев желания. Воздух по-прежнему гудел, наполненный магической силой.
Ладони Хойта коснулись ее волос, нетерпеливым жестом убрав их с лица, и Гленна задрожала в ожидании. Его губы оторвались от ее губ, скользнули по лицу, нашли пульсирующую жилку на шее.
Она способна поглотить его полностью. Хойт понимал это, но ничего не мог с собой поделать. Неистовое влечение к ней могло увести его в неведомые глубины. Но каким бы ни оказался тот мир, Хойт знал, что она всегда будет рядом.
Он гладил ладонями ее тело, словно растворяясь в нем. Гленна вновь жадно приникла к его губам. Затем отступила, и он услышал ее прерывистое дыхание. В мерцающем свете свечей она принялась расстегивать рубашку.
Под рубашкой оказалось что-то белое и кружевное, приподнимавшее грудь, словно предлагая ему. Под брюками, соскользнувшими со стройных бедер, тоже оказались кружева — соблазнительный треугольник, скрывавший низ живота и открывавший бедра почти до самой талии.
— Женщины — умнейшие существа, — пробормотал Хойт, кончиком пальца касаясь кружев. Почувствовав, как вздрогнула Гленна, он улыбнулся. — Мне нравится твой наряд. Ты всегда носишь это под одеждой?
— Нет. По настроению.
— Мне нравится, когда у тебя такое настроение. — Большими пальцами он провел по кружевам, прикрывавшим грудь.
Голова Гленны откинулась назад.
— О боже.
— Тебе приятно. А так? — Он проделал то же самое с кружевами, скрывавшими низ живота, наблюдая за лицом Гленны.
Нежная кожа, тонкая и гладкая. А под ней сильные мышцы. Восхитительно.
— Дай к тебе прикоснуться. Твое тело прекрасно.
Она откинулась назад, ухватившись за стойку кровати.
— Пожалуйста.
Ладони Хойта скользили по ее коже, вызывая легкую дрожь. Пальцы двигались все увереннее, и с ее губ сорвался стон. Гленна чувствовала, что кости как будто размягчаются под руками мага, а мышцы становятся податливыми, словно желе. Она не сопротивлялась этому медленному, завораживающему наслаждению — триумф и одновременно капитуляция.
— Это застежка?
Открыв глаза, Гленна увидела, что Хойт возится с передним крючком бюстгальтера. Но когда она попыталась помочь ему, он отвел ее руки.