– Я не могу остановить все. Не могу остановить это насовсем. Но убийство – это не ответ. Убийство ничего не решает.
– Она – его мать. Это ее ответ.
– Убийством не остановить убийство. Каждое убийство порождает новое убийство.
– А как быть с нами? Как быть с нами? Никто за меня не вступился, никто, кроме Рорка.
– И все равно это не решение. Ему приходится с этим жить.
– И тебе тоже. А теперь ты продлишь ее боль ради торжества правосудия. Тебе тоже придется с этим жить.
Держа Квинто за руку, Марлена увела его. А Ева все не сводила глаз с луж крови. По ним расходились круги.
Она смотрела, а они расходились все шире и шире.
Ева проснулась взвинченная, совершенно не чувствуя того подъема, какой обычно приносило ей успешное завершение дела. Большинство ответов было ей уже известно, она ясно видела схему и понимала то, что ей предстояло сделать. Но ясность картины не воодушевила ее, а после нескольких часов беспокойного сна она проснулась с тупой головной болью.
– Прими таблетку, – строго сказал ей Рорк. – Я же вижу, как эта чертова головная боль плющит тебе череп.
– А ты уже обзавелся глазами-рентгенами, о, супер-Рорк?
– Нечего на меня злиться. – Рорк поднялся и направился в ванную. – Я не стану с тобой пикироваться. На тебя и без того слишком много всего свалилось.
– Не хочу я принимать никакую дурацкую таблетку!
Он вернулся с таблеткой и подошел к ней, пока она нервными, дергаными движениями пристегивала кобуру.
– Или ты ее примешь, или я заставлю тебя ее принять.
– Слушай, отстань, а не то…
Рорк обхватил ладонью ее затылок. Ева уже приготовилась к тому, что он сейчас начнет заталкивать проклятую таблетку ей в глотку. По правде говоря, ей даже хотелось, чтобы он попробовал. Хотелось подраться. Но вместо этого он наклонился и поцеловал ее в губы.
Руки Евы, поднявшиеся было для драки, беспомощно упали. Ее затопила волна нежности.
– Черт бы тебя побрал, – проворчала она, когда он, оторвавшись от ее рта, запечатлел поцелуй на ее щеке.
– Ты почти не спала.
– Я в порядке. Просто хочу закрыть дело и покончить с ним.
– Прими таблетку.
– И пилит, и пилит, и пилит… – Но Ева взяла и проглотила таблетку. – Я не могу оставить дело незакрытым. Не могу сделать вид, что не знаю. Не могу позволить ей совершить убийство и уйти безнаказанно.
– Нет, не можешь.
– Да даже если б могла, даже если б я придумала, как с этим жить, если б я ее отпустила, мне пришлось бы вместе с ней отпустить Пенни Сото. Как же я могу? Я не могу.
– Ева! – Рорк принялся разминать мышцы на ее шее и плечах. – Ты не обязана оправдываться, тем более передо мной. Ты вообще ни перед кем не обязана оправдываться, но уж особенно передо мной. Я смог бы отвернуться. Мне кажется, смог бы. Я смог бы это сделать и найти какой-нибудь незаконный способ заставить Пенни заплатить. Но все это не для тебя, в этом разница между нами. Я не знаю, кто из нас прав.
– Я тоже выходила за рамки закона. Я попросила тебя выйти за рамки закона с Робертом Лоуэллом. Я дала себе слово, что он заплатит за женщин, которых замучил и убил. Я дала слово Ариэль, что он заплатит, вот и пошла на это.
– Это не одно и то же, и ты это знаешь.
– Я переступила черту.
– Черта подвижна. – Он перестал разминать ей плечи и легонько встряхнул ее. – Если закон… если правосудие негибко, если оно не знает ни жалости, ни милосердия, как оно может быть справедливым?
– Я не смогла бы с этим жить. Я не смогла бы жить, если бы позволила ему уйти легко, хотя это было по закону: дать ему уйти легко. Мне пришлось переступить черту. Сделать вид, что черта подвижна.
– Это было справедливо, Ева?
– Мне казалось, что да.
– Тогда иди. – Рорк взял ее руки, поднес их к губам и поцеловал. – Делай свою работу.
– Ладно. – Ева двинулась к двери, но остановилась на полпути. – Мне приснилась Марлена. Марлена и Квинто Тернер. Они оба были такие, как после смерти.
– Ева!
– Но… она сказала, что заберет его, и забрала. Она сказала, что есть такое особое место для невинных и что она отведет его туда. Как ты думаешь, есть такое место? Место для невинных?
– Честно говоря, да. Я в это верю.
– Надеюсь, что ты прав.
Ева прошла в свой кабинет и стала готовиться к рабочему дню.
Когда вошли Пибоди и Макнаб, она просто показала пальцем в направлении кухни. Раздались вопли радости, и они чуть ли не наперегонки бросились на добывание сокровищ, которые таил в себе ее автоповар. Сама Ева ограничилась еще одной кружкой кофе. Таблетка сделала свое дело, а разговор с Рорком ее успокоил.
Она вопросительно выгнула бровь, когда Пибоди и Макнаб вернулись в кабинет с полными тарелками и дымящимися кружками.
– Ну как? Затарились по полной? Продержитесь до конца брифинга?
– Бельгийские вафли с ягодами. – Пибоди села и приготовилась слушать. – На этом я продержусь лет сто.
– Ладно, главное, слушай ушами, пока жуешь.
Ева начала с Ортеги и провела их по всем этапам своей версии.
– По истечении семилетнего срока он, как супруг, стал бы наследником суммы в шестьсот восемьдесят пять миллионов, и это не считая личной собственности, доходов от аренды недвижимости и коммерческих доходов, накопленных за семь лет.
– Целая куча вафель, – прокомментировал Макнаб.
– Вся жизнь в шоколаде, – согласилась Пибоди. – Ну, если бы он дожил.
– Его подружка по койке не захотела делиться вафлями. Ей хотелось забрать все себе. Мы это докажем и возьмем ее за укрывательство по Ортеге и Флоресу, за мошенничество, заговор с целью убийства Лино, ну и вообще за то, что она исключительно подлая дрянь. Сегодня мы навестим адвоката и устроим небольшую засаду. Но это позже.
– Мы на нее нажмем, – добавила Пибоди, – и заставим выдать сообщника.
– В этом нет нужды. Включить экран, – приказала Ева, и на стене вспыхнули данные Хуаниты. – Хуанита Тернер. Ее сын погиб при втором взрыве.
– Откуда ты… – Пибоди умолкла на полуслове и прищурилась, разглядывая изображение на экране. – Вроде бы я ее где-то видела. Мы ее допрашивали? Она была на похоронах Ортица?
– Если и была, – а я думаю, что была, – она покинула церковь до того, как выход закрыли. Мы видели ее в молодежном центре. Медсестра.
– Точно! В молодежном центре я ее как-то не разглядела. Ее сын?
– И не только сын, но и муж. Ровно через год – день в день – после смерти сына он повесился. – Ева бесстрастно изложила факты. – Пенни потребовалось оружие, а Хуанита подошла идеально.