— У меня еще есть пиво.
— Замечательно.
— Пиво уже нагрелось. Лучше выпейте его.
— Я ничего не хочу.
— Не хотите и не надо. — Он развернул гамбургер и с жадностью вонзил в него зубы. — У меня есть еще картофель фри, — сказал он с набитым ртом. — Для вас немного жирновато, наверное, но, надеюсь, он еще не остыл.
— Не знаю, как мне от вас отвязаться. — Она отвернулась от Квина и стала снова смотреть на город. Но, как назло, ветерок донес до нее ароматы еды. Рот Шантел наполнился слюной. Она тихонько выругалась и послала Квина Дорана к черту.
— Я понимаю, что такие женщины, как вы, питаются только икрой и шампанским, а от остального воротят нос.
Стремительно повернувшись, Шантел встала спиной к городу и закату. Квин почувствовал, что, видимо, допустил промашку. Она никогда еще не была такой красивой.
— Вы ничего обо мне не знаете, совсем ничего.
В ее голосе он ощутил горечь, и глаза его сузились.
— Первые двадцать лет своей жизни я переезжала из одного города в другой и ела грязными ложками из пластмассовых тарелок в мотелях. Когда нам везло и мы получали много денег за представление, нам удавалось пообедать в отеле. Если же удача от нас отворачивалась, мы питались крутыми яйцами и кофе. Так что не надо бросать в меня камни, Доран. Вы не знаете, что я и кто я. Вы знаете только ту женщину, которую я из себя сделала.
Он медленно поставил бутылку с пивом на камень позади себя.
— Ну-ну — тихо произнес он. — Вы же не сообщаете об этом в своей официальной биографии, так откуда я мог это узнать?
Шантел в изумлении смотрела на него. Что было в этом человеке такого, что она теряла в его присутствии контроль над собой? С чего это вдруг она вздумала исповедоваться перед ним?
— Я хочу домой.
— Нет, не хотите. — Голос Квина прозвучал не отрывисто-грубовато, как всегда, а очень мягко. Именно эта мягкость и разрушала всю ее оборону. — Здесь никого нет. Кроме нас с вами, Шантел. Давайте немного посидим и посмотрим на мир перед нами.
Не успев обдумать это предложение, Шантел шагнула навстречу Квину. Он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться, и она безо всяких колебаний протянула ему свою. Сомнение возникло, когда их ладони соприкоснулись. Она вспомнила, что ощутила, впервые пожав эту сильную руку, подняла на Квина глаза и встретилась с ним взглядом. На мгновение они застыли на месте под быстро темнеющим небом. Потом он потянул ее наверх.
— Я хочу попросить у вас прощения. — Эти слова его самого удивили не меньше, чем ее.
— За что? — Она хотела было сделать шаг в сторону, но он поднял свою руку и откинул с ее лица волосы.
— За то, что произошло раньше. Не знаю почему, но в вашем присутствии я начинаю вытворять неизвестно что.
Она не сводила с него глаз.
— Тогда мы в расчете.
Ветер откинул с лица Квина волосы. Он знал, что в любой ситуации наступает момент, когда люди становятся честными друг с другом. Возможно, такое время наступило и для них.
— Шантел, я хочу вас. Я пытаюсь сдерживать себя, но у меня ничего не получается.
Ее хотело много мужчин, и многие объясняли ей это гораздо любезнее, чем он. Но от слов Квина у нее перехватило дыхание.
— Но я могу вас испепелить.
— Мне все равно.
— Так я и думала. — Она отвела взгляд, удивленная силой своего желания. — Квин, я не могу лечь с вами в постель.
— Именно это я и предполагал.
— Квин. — Она снова взяла его за руку, когда он сделал шаг назад. — Не знаю, что вы думаете о тех причинах, по которым я вам отказываю, но уверяю вас, вы ошибаетесь.
— Я не вашем вкусе, — сказал он, беря бутылку с пивом. — И человек не вашего круга.
Шантел выхватила у него бутылку и зашвырнула ее подальше. Пиво вылилось на камни еще до того, как бутылка разбилась.
— Не говорите мне, что я думаю. Не говорите мне, что я чувствую.
— Тогда скажите мне об этом сами. Он схватил ее и притянул к себе.
— Я не должна вам ничего говорить. Не должна ничего объяснять. О черт, мне хочется только покоя. Я хочу хоть на несколько часов избавиться от напряжения. И я не уверена, что смогу вытерпеть, когда меня будут снова сжимать со всех сторон.
— Ну хорошо, хорошо. — Его объятия тут же разжались. Гладя ее по спине, Квин прошептал: — Вы правы. Я привез вас сюда не для того, чтобы мы тут боролись. Просто вы сводите меня с ума.
— Давайте вернемся домой.
— Нет. Сядьте. Прошу вас, — добавил он, проводя губами по ее волосам. — Давайте побудем здесь еще часок, не пикируясь друг с другом. Съешьте гамбургер.
Он улыбнулся, усаживая ее рядом с собой. Шантел взглянула на пакет с едой и сдалась.
— Я умираю с голоду.
— Не сомневаюсь. — Он протянул ей пакетик с бумажными салфетками. Несколько минут они молча поглощали еду. — У вас было тяжелое детство?
Шантел в эту минуту открывала пакетик с солью, чтобы посолить картошку. Ее рука замерла.
— Нет, нет, совсем не тяжелое. И совсем не такое, как у других. Мои родители артисты. Более тридцати лет мы с ними разъезжали с представлениями, в которых пели и танцевали. Нас было шестеро, и мы исколесили всю страну, правда, в некоторых местах мы потерпели провал. Но моя семья… — Она улыбнулась, машинально потягивая пиво. — Она у меня замечательная. Делами занимался Трейс, он же лучше всех играл на пианино. Меня всегда приводило в отчаяние, что я никак не могла превзойти его в этом, как бы сильно ни старалась.
— Обычное подростковое соперничество.
— Разумеется. Без него жизнь была бы совсем скучной. Мы с Трейсом были так похожи, что не могли долго дуться друг на друга. Зато с сестрами у меня не было ничего подобного. Мы были просто частью друг друга. — Она отхлебнула пива прямо из бутылки и посмотрела на город, лежавший внизу. — И до сих пор остались такими. О боже, иногда бывает так трудно жить в разлуке с ними! Когда мы были маленькими, мы мечтали о том, что всю жизнь будем выступать вместе. — Она ощутила укол сожаления, что их мечты не сбылись. — А потом мы выросли.
— Что значит «выступать»?
Рассмеявшись, она слизнула соль с пальцев.
— Вы что, никогда не слышали о тройняшках О’Харли?
— К сожалению, никогда.
— Ну, если бы вы нас услышали, то испытали бы гораздо более сильное сожаление. Мы исполняли на три голоса популярные песенки и песенки из шоу в старомодном стиле.
— Так вы еще и поете?
— Доран, я не просто пою, я пою отлично.
— Но вы никогда не пели в своих фильмах.
Она пожала плечами: