— А мне кажется, это ты звонил ей.
— Ты сошел с ума. — Но руки Мэта слегка подрагивали, когда он наливал себе выпивку.
— У тебя есть зажим для денег, Мэт. Из серебра, — продолжил Квин, — который подарила тебе Шантел. Хозяин цветочного магазина запомнил пару подобных деталей.
— Хочешь посмотреть на мой зажим? — Кипя от гнева, Мэт сунул руку в карман и вытащил пачку денег, скрепленную небольшим металлическим зажимом. С глухим стуком он упал на стол.
Нахмурившись, Квин поднял его. Он был золотым, а не серебряным, и на нем были выгравированы инициалы Мэта.
— Он у меня всего два месяца, если тебя это интересует. С тех пор, как Марион мне его подарила. — Он схватил свой стакан, но тут же поставил его на место. — Если бы в этом деле не была замешана Шантел, я бы тебя пристрелил.
— Можешь попробовать. — Квин бросил зажим на стол. Глядишь, тебе и удалось бы убить меня. Так где ты провел выходные, Мэт?
— В Нью-Йорке. — Выругавшись, Мэт прошелся к окну и обратно. — В Бруклине. Я прилетел туда в пятницу вечером. Я встречался с родителями Марион. Марион Лоуренс, школьная учительница двадцати четырех лет. Двадцати четырех, — повторил он тихо, потирая лицо. — Я встретил ее около трех месяцев назад. Она на двенадцать лет моложе меня, яркая, невинная, доверчивая. Я должен был оставить ее в покое. Но я в нее влюбился. — Бросив яростный взгляд на Квина, он потянулся за сигаретой. — Последние три месяца я радовался тому, что изменил свое отношение к домам с оградой из штакетника. Эта молодая красивая женщина скоро станет моей женой, и я провел выходные, пытаясь убедить консервативных и очень заботливых родителей Марион в том, что я не голливудский плейбой, который хочет просто развлечься с их дочерью. Я бы с большим удовольствием предстал перед расстрельной командой. — Он выпустил дым, не вдохнув его. — Послушай, Квин, если я нечасто был рядом с Шантел, так это потому, что я потерял голову от молоденькой учительницы. Посмотри на нее. — Мэт вытащил из бумажника фотографию. — Она похожа на школьницу. Я уже несколько недель живу на нервах.
И Квин поверил ему. Со смешанным чувством облегчения и отчаяния он закрыл бумажник. Это могло быть ложью, но влюбленный человек легко распознает товарища по несчастью.
— И что она, черт побери, в тебе нашла?
Мэт неуверенно рассмеялся:
— Она восхищается мною. Я рассказал ей о своей страсти к игре, я рассказал ей о себе все, но она не перестала восхищаться мною. И я хочу поскорее жениться на ней, пока она не разочаровалась.
— Желаю тебе счастья.
— Спасибо. — Мэт убрал бумажник. Его гнев улегся, а вместе с ним и раздражение. Но чувство вины не ушло. — Чтобы между нами не осталось никаких недоговоренностей, расскажи мне, что там у Шантел? Он что, прислал ей в Нью-Йорке цветы?
— Да, прислал.
— Он похож на меня?
— Я не знаю, на кого он похож.
— Но ты сказал…
— Я лгал.
— Ты всегда был ублюдком, спокойно произнес Мэт. — Ну и как она держится?
— Она борется. И ей станет гораздо легче, если она узнает, что это не ты.
— Я поеду с тобой. — Мэт потер заднюю часть шеи. — Надо было рассказать ей о Марион раньше, но я чувствовал себя… идиотом. Здесь лежит Мэт Бёрнс, агент многих звезд, сбитый с ног женщиной, которая весь день помогает детишкам завязывать шнурки.
Быстро искупавшись в бассейне, Шантел с мокрыми распущенными волосами залезла в ванну. От плавания ее мысли прояснились. Теперь ей хотелось расслабить тело. Она включила режим гидромассажа джакузи, и вода в ванной забурлила. Погрузившись в горячую, крутящуюся воду, Шантел с облегчением вздохнула.
Квин скоро вернется, и, так или иначе, у них все наладится. Надо думать об этом, а вовсе не об обстоятельствах, которые их свели. И не о том, почему его сейчас нет рядом.
Через высокие окна в ванную проникали последние лучи солнца. Окошки в крыше стали синими — солнце уже садилось, и небо потемнело. Струи воды выбивали усталость из тела Шантел и снимали напряжение.
Скоро у нее будет все, о чем она только мечтала. Надо только дать Квину положительный ответ. Он ведь любит ее. При этой мысли Шантел закрыла глаза. Он любит ее такой, какая она есть, а не за то, что она собой представляет. Никто, кроме членов ее семьи, не принимал ее полностью, со всеми ее недостатками, ошибками и страхами. А вот Квин принял. Можно было прожить всю жизнь и не встретить человека, который принял бы ее такой, какая она на самом деле.
Она не торопилась дать согласие только из опасения, что не сможет дать ему то, в чем он нуждается, — полноценную семью.
Ей очень хотелось иметь детей. А вдруг у нее их не будет? Вдруг и ему придется платить за ошибки ее молодости? Если бы она не любила Квина так сильно, она бы с легкостью ответила «да».
Ей хотелось, чтобы он поскорее вернулся. Если бы он был здесь и обнял ее, она бы знала, что даст ему правильный ответ. Шантел закрыла глаза и погрузилась в воду поглубже. Когда он вернется, она уже будет знать, что надо ему ответить, и, что бы она ни сделала, все будет для них правильным.
Вдруг в дальнем конце банного домика раздался какой-то тихий звук. Сев в ванне, Шантел откинула с лица волосы.
— Квин? Молчи, ничего не говори. — Она снова закрыла глаза. — Просто подойди ко мне.
Но тут она услышала знакомую музыку, и сердце ее бешено застучало.
Это была тихая, приятная мелодия, которую вызванивали колокольчики, — такое звучание бывает только в самых лучших музыкальных шкатулках. Небо в окне стало почти черным, когда звуки «Лунной сонаты» слились с бурлением воды.
— Квин, — произнесла Шантел, хотя уже знала, что это не он. Дрожащей рукой она отключила гидромассаж. В наступившей тишине были слышны только звуки музыки.
Опершись на руки, Шантел приподнялась в ванне.
— Я так давно ждал этого момента…
Когда она услышала этот шепот, у нее перехватило дыхание. «Надо вздохнуть поглубже, — убеждала она себя. Если я хочу добраться до двери, надо восстановить нормальное дыхание — ведь дверь так далеко». Но тут погас свет, и ее тело сковал ужас.
— Ты такая красивая. Невероятно красивая. Ничего подобного я не мог придумать или создать. Сегодня мы наконец-то остались вдвоем.
Он стоял в тени у задней двери. Шантел заставила себя посмотреть туда, но в полумраке не могла разглядеть, кто это.
— За стенами находятся охранники. — Она сжала руку в кулак, чтобы ее голос не дрожал. — Я сейчас закричу.
— Остался лишь один охранник у ворот, а он далеко. Я вырубил всех остальных. Когда любишь, приходится порой быть жестоким.
Шантел оценила расстояние до передней двери.
— Как ты прошел сюда?
— Я перелез через стену теннисных кортов. Ты не пользовалась ими. Я наблюдал за тобой.