— Не могу, Хэн может вернуться в любую минуту.
— Мы можем оставить ему записку.
— Да он с ума сойдет. — Глаза у нее забегали, словно в поисках места, где бы ее не достал его праведный гнев. — У мужа есть право ожидать, что жена всегда дома, когда он возвращается под крышу, что он ей дал.
— Крыша твоего дома вся прохудилась, мама, — тихо сказала Тори, чем заслужила быстрый, как удар хлыста, яростный взгляд.
— Для тебя она всегда была недостаточно хороша. Как бы отец тяжко ни трудился в поте лица своего, тебе все было плохо. Ты всегда хотела большего.
— Я никогда большего не просила.
— Да, ты была достаточно хитра, чтобы не говорить об этом вслух, но я-то все видела по твоим глазам. Ты всегда была пронырливая и хитрая.
И рот Сары искривился от злобы.
— Ты сбежала из дому при первой же возможности и даже не оглянулась. Разве ты когда-нибудь почитала отца и мать! Ты нам должна была вернуть все, что мы на тебя истратили, все, чем мы для тебя пожертвовали, но ты оказалась для этого слишком эгоистичной. Мы прилично жили бы в Прогрессе до сих пор, если бы ты все не разрушила.
— Сара, — и Джей Ар стал беспомощно похлопывать ее по руке, — ты несправедлива к девочке, и все это неправда.
— Она навлекла позор на наши головы. Она опозорила нас самим своим рождением. Мы до этого были счастливы.
И Сара снова глухо разрыдалась. Плечи ее затряслись.
Джей Ар обнял ее и начал утешать.
Ничего не ощущая, Тори стала убирать со стола бумажную посуду.
Сара молниеносно вскочила:
— Ты что делаешь?
— Так как ты остаешься, я решила немного здесь убрать.
— Нечего меня осуждать, — и она швырнула стопку тарелок на пол, — нечего было сюда приезжать со своими высокомерными привычками и в этом модном платье, и все для того, чтобы доказать, какая я плохая. Ты повернулась ко мне спиной много лет назад и можешь продолжать в том же духе.
— А ты отвернулась от меня в тот самый момент, когда он впервые избил меня до крови.
— Господь сделал мужчину хозяином в своем доме. И он вразумлял тебя, только когда ты этого заслуживала.
— Он тебя так же вразумляет? — спросила Тори.
— Не смей мне грубить! Не смей без должного уважения говорить об отце. Лучше скажи, где он сейчас, будь ты проклята! Ты ведь знаешь, ты ведь можешь это увидеть.
— Да я не желаю его видеть. И если бы он истекал сейчас кровью в канаве, я бы там его и оставила.
Тори вздернула голову, когда мать залепила ей пощечину, но почти не дрогнула.
— Сара! Боже милостивый, Сара! — Джей Ар схватил ее за руки, а она вырывалась, рыдала и вопила.
— Я надеюсь, что он к тебе вернется, мама, — тихо проговорила Тори. — Я от всего сердца надеюсь, что он вернется и у тебя начнется жизнь, к которой ты, по-видимому, стремишься.
Она открыла сумочку и достала стодолларовую купюру, которую положила туда утром.
— Когда он появится, если появится, передай ему, что это последний платеж, больше он ничего от меня не получит. Скажи ему, что я снова живу в Прогрессе и обосновалась там навсегда. Но если он явится и поднимет на меня руку, тогда пусть изобьет меня до смерти, потому что если он меня не прикончит, то я прикончу его сама.
И Тори защелкнула сумочку.
— Я буду ждать в машине, — сказала она Джей Ару и вышла из дома. Устроившись на сиденье и захлопнув дверцу, она ощутила дрожь в ступнях. Затем начали дрожать колени, и ей пришлось обхватить себя руками, пригнуться вниз, закрыть глаза и ждать, пока дрожь не прекратится.
Она слышала бурные рыдания, доносившиеся из дома, и монотонное квохтанье цыплят, ищущих корм. Где-то невдалеке раздавался хриплый лай собаки.
Погруженная в свои мысли, она не слышала, как дядя сел рядом.
Он молча тронул машину с места и, проехав с полмили, остановился и, положив руки на руль, уставился на дорогу.
— Я не должен был брать тебя с собой, — сказал он наконец. — Мне казалось, что она, возможно, захочет тебя видеть и вы сможете примириться теперь, когда Хэн исчез.
— Я ей нужна только для того, чтобы винить меня во всех своих несчастьях. Вся ее жизнь только в нем. И она хочет, чтобы все было как всегда.
— Почему? Тори, объясни, почему она хочет жить с человеком, с которым никогда не знала радости?
— Она его любит.
— Но это не любовь. — Он скорее выплюнул с гневом и отвращением, чем сказал, это слово. — Это же болезнь. Ты слышала, как она винит всех, но только не его? Женщину, на которую он напал, полицию, даже этот чертов банк.
Видя, как он расстроен, Тори мягко коснулась его руки:
— Ты сделал все, что было в твоих силах.
— Да, все, что мог. Я дал ей деньги и оставил ее в этом хлеву. Скажу тебе честно, Тори, я благодарю бога, что она не захотела поехать со мной и ее безумие не войдет вместе с ней через порог моего дома. Но я стыжусь таких мыслей.
Тори отстегнула ремень безопасности, прижалась к дяде и положила голову ему на плечо.
— Тебе нечего стыдиться, дядя Джимми, нет ничего постыдного в твоем желании оградить от всего этого тетю Бутс. Я бы могла сделать для нее то, о чем она просила. Но я этого не сделала, потому что не захотела. И не стыжусь своего поступка.
— Ну и семейка у нас, а, детка? — И он нежно коснулся кончиками пальцев еще красного пятна на щеке Тори. А затем нажал на газ. — Тори, если тебе все равно, мне бы не хотелось сейчас видеть твою бабушку.
— Мне тоже не хочется. Поедем прямо домой.
Когда дядя высадил ее недалеко от дома, Тори пересела в свою машину и отправилась в магазин. Впереди еще целый день, работа и хлопоты позволят ей забыть о том, что случилось утром.
Прежде всего она позвонила в цветочный магазин и попросила доставить фикус и цветы, которые заказала неделю назад. Потом — в булочную, подтвердить заказ на булочки и пирожные, которые заберет завтра утром.
Было далеко за полдень, когда она с удовлетворением убедилась, что все приготовления позади.
На двери звякнул колокольчик, и она вспомнила, что забыла запереть ее за последним посыльным.
— Увидел тебя, проходя мимо. — Дуайт обвел магазин оценивающим взглядом и тихо присвистнул. — Зашел посмотреть, все ли в порядке и не нужна ли срочная помощь, но у тебя, как вижу, все готово.
— Надеюсь. Твоя команда, Дуайт, великолепно со всем справилась.
— Не забудь рекомендовать мою фирму своим клиентам.
— Можешь на это рассчитывать.
— Какая замечательная вещь. — Он взял доску для резки хлеба, которая была сделана из узеньких полосок дерева разных пород и блестела как стекло. — Прекрасная работа. Я иногда тоже занимаюсь поделками из дерева, но у меня так хорошо не получается… А Лисси очень довольна, что купила ту лампу, и при любой возможности хвастается зеркалом. Еще она говорит, что не возражает, если я время от времени буду заглядывать в твой ювелирный отдел, чтобы улучшить ее настроение.