— Если бы он был жив, я бы убил его, — ровным голосом произнес Гейб. — Мне неприятен сам факт, что его уже нет в живых.
— Не убивай ни себя, ни меня! — Она протянула к нему руку, но он покачал головой и отвернулся к окну. — Томи был болен. Тогда я этого не понимала, правда не понимала! И лишь продлевала собственные мучения тем, что так долго терпела его издевательства.
— Ты боялась. Тебе некуда было идти.
— Это не так. Я могла уйти к Джеффри. Я знала, что он бы мне помог, но не ушла, потому что меня крепко удерживал стыд и незащищенность. Когда я, наконец, ушла, то только из-за ребенка! Я начала приходить в себя, обнаружив, что ты для меня самое лучшее лекарство, потому что с тобой я снова почувствовала себя женщиной!
Он молчал, пока она подыскивала верные слова.
— Гейб, никто из нас не в силах изменить того, что уже случилось! Давай не будем портить то, что имеем сейчас!
Успокоившись, он повертел стакан и продолжал смотреть в окно.
— Когда в галерее ты заговорила об адвокате, я решил, что ты требуешь развода. Это до смерти напугало меня.
— Но я бы не… Это тебя так напугало?
— Ты стояла под портретом, и я не мог представить, что буду делать, если ты уйдешь. Может быть, ангел, я изменил твою жизнь, но не больше, чем ты изменила мою!
Пигмалион, подумала она. Если он полюбил изображение, то может в конечном счете полюбить и женщину.
— Я не уйду! Я люблю тебя, Гейб! Ты и Майкл вся моя жизнь!
Он подошел, сел на край постели и взял ее за руку.
— Я никому не позволю причинить боль ни одному из вас!
Ее пальцы крепче, сжали его пальцы.
— Дай слово: что бы мы ни делали, мы будем это делать вместе!
— Мы с самого начала вместе.
Наклонившись вперед, он поцеловал ее, а малыш мирно дремал между ними.
— Ты нужна мне, Лора, может быть, слишком нужна.
— Слишком быть не может.
— Давай я уложу его, — промолвил Гейб. — А затем, может быть, нам удастся немного поспать.
Он взял малыша, но в тот же момент Майкл заплакал.
Начались хождения по комнате, качания, растирание нежных десен.
Всякий раз, когда Майкла клали обратно в колыбельку, он просыпался и начинал вопить. Чувствуя головокружение от усталости, Лора, перегнувшись через перекладину, похлопывала и терла ему спинку. Всякий раз, когда она отнимала руку, он снова начинал плакать.
— Наверное, мы его избаловали, — пробормотала она.
Гейб сидел в кресле-качалке и слипающимися глазами наблюдал за ней.
— Это наше право. Кроме того, большую часть времени он спит как убитый.
— Знаю, знаю. Это у него режутся зубки, вот он и беспокоится. Почему ты не идешь спать? Зачем нам обоим сидеть здесь?
— Сейчас моя очередь. — Он встал и обнаружил, что в пять утра тело чувствует себя на несколько десятков лет старше, чем на самом деле. — А ты отправляйся спать.
— Нет… — Зевок не дал ей договорить. — Мы ведь договорились делать все вместе, помнишь?
— Пока один из нас не умрет!
Если бы у нее были силы, она бы засмеялась.
— Тогда я просто посижу вместе с тобой.
— Знаешь, мне доводилось встречать восход солнца после обильного ночного возлияния, игры в карты или… других развлечений. — Он принялся похлопывать Майкла по спинке в то время как Лора без сил опустилась в кресло-качалку. — Но я не помню, чтобы у меня когда-нибудь было чувство, словно меня переехал грузовик!
— Это одна из радостных сторон материнства и отцовства, — сказала она, подобрав под себя ноги и закрыв глаза. — Мы, фактически, заново проживаем наши жизни.
— Я рад, что ты напомнила мне об этом! Кажется, он засыпает.
— Это потому, что у тебя такое удивительное прикосновение, — зевнув, объяснила она. — Такое удивительное прикосновение…
Дюйм за дюймом Гейб осторожно отнимал руку. Человек, отступающий от тигра, не мог бы действовать осторожнее.
Отойдя от колыбельки на целых два фута, он с облегчением вздохнул. Боясь вспугнуть свое счастье, Гейб повернулся к Лоре.
Та крепко спала в невероятно неудобной позе. Надеясь, что ему хватит сил еще минут на пять, Гейб подошел и поднял ее. Она зашевелилась и инстинктивно прижалась к нему, свернувшись калачиком. Когда он нес ее в спальню, она пробормотала сквозь сон:
— Майкл?
— Спит мертвым сном. — Он вошел в спальню, но не положил ее в кровать, а поднес к окну. — Смотри, уже всходит солнце!
Лора открыла глаза. В окне на востоке виднелся изогнутый край неба. Если бы она вгляделась внимательнее, то увидела бы воды залива, издали похожие на туман. Восходя, солнце, казалось, вибрировало, переливаясь всевозможными цветами: розовым, лиловым, золотистым. Сначала, по еще темноватому небу, краски распространялись мягко, затем становились все ярче. Розовый цвет постепенно переходил в вибрирующий и сверкающий красный.
— Иногда твои картины точно такие же, — вслух подумала Лора. — Меняющиеся, перемещающиеся ракурсы, цвета, становящиеся насыщеннее от середины к краю. — Она положила голову ему на плечо, и они вместе наблюдали начало нового дня. — Кажется, я никогда не видела более красивого рассвета!
Его теплая щека прижималась к ее щеке, сильные, мускулистые руки крепко держали ее. Лора слышала тихое, ровное биение его сердца. Она повернулась к Гейбу лицом. Первые птицы уже завели предрассветные песни. Когда так легко достичь любви, только безумец откажется от нее!
— Я хочу тебя, Гейб! — Она прижалась губами к его губам. — Я никогда никого не хотела так, как хочу тебя!
Лора почувствовала легкое колебание Гейба. Но она понимала его и терпеливо дождалась, пока Гейб справился с ним. Сейчас не время думать о вчерашнем или завтрашнем дне! Ее губы стали мягче и раскрылись навстречу его губам, а рука принялась блуждать в его волосах.
— Ты был прав, — пробормотала она.
— Относительно чего?
— Когда мы занимаемся любовью, я думаю только о тебе!
Она так красиво открывалась ему. Стало возможно, даже легко выбросить из головы ту часть ее жизни, которая так сердила его. Это не имело никакого значения по сравнению с тем, что теперь они полностью принадлежат друг другу. Гейб отнес Лору к постели. Когда он лег рядом, она обняла его.
Сначала этого было Достаточно.
Утренние поцелуи, поцелуи на рассвете, после долгой бессонной ночи. Ее лицо было бледно от усталости, но тем не менее трепетало от желания. Вздох, слетавший с ее губ к его губам, был тихим и сонным. Ее ленивое, гибкое тело выгнулось навстречу ему.
Ароматный рассветный воздух вторгался в окно, лаская кожу. Она распахнула на нем халат и скинула его с плеч, чтобы быть ближе к нему.