Обернувшись, Кот бросила взгляд на луг, потом на грунтовую дорогу, которая вела от дома к вершине невысокого холма и там пропала из вида. Может быть, за холмом вдоль этой дороги стоят другие дома, где она сумеет найти людей, которые придут к ней на помощь?
Но кто и когда помогал ей за всю ее предыдущую жизнь?
Кот припомнила две коротких остановки, которые разбудили ее. Судя по всему, фургон въехал в какие-то ворота. Раз так, значит эта дорога — частная подъездная дорожка, пересекающая владения убийцы, однако, где-то она должна выходить на федеральное или окружное шоссе. Если бы ей удалось до него добраться, то она смогла бы попросить о помощи каких-нибудь местных жителей или проезжающих мимо водителей.
От дома до вершины холма было примерно четверть мили открытого пространства — слишком много, чтобы она успела быстро его преодолеть и скрыться из вида. Если убийца увидит Кот, он, скорее всего, сумеет легко ее догнать.
А она все еще была не совсем уверена, что это действительно его дом. Даже если это мрачное бревенчатое строение на самом деле принадлежит убийце, то нет никаких гарантий, что именно здесь он держит под замком Ариэль. Если она, Кот, приведет сюда полицию, а девушки в доме не окажется, убийца ни за что не расскажет им, где искать пленницу. Скорее всего, он будет просто-напросто отрицать самый факт ее существования.
Нет, она должна знать наверняка, где томится в подвале Ариэль.
С другой стороны, если эта несчастная девушка здесь, то когда Кот вернется сюда с копами, преступник может забаррикадироваться в доме. Тогда для того, чтобы выкурить его из норы, потребуются усилия целого отряда спецназа, да и в этом случае он может убить Ариэль и покончить с собой прежде, чем полицейские возьмут его.
Строго говоря, это был самый вероятный из возможных вариантов развития событий в том случае, если в игру вступит полиция. Преступник поймет, что его свободе угрожает опасность, что его охотничьи экспедиции никогда больше не повторятся и что его веселым забавам пришел конец, и тогда ему останется только одно — как можно торжественнее обставить апофеоз собственного безумия.
Кот и в мыслях не могла допустить, что потеряет Ариэль — эту невинную, чистую душу, — вскоре после того, как она потеряла Лауру. Нет, не так… После того, как она подвела Лауру. Это было бы совершенно непереносимо. Она не могла предавать людей так, как другие продавали и предавали ее. Смысл жизни не отыщешь в занятиях по психологии или в учебниках; он — в заботе о других, в любви, в самопожертвовании, в вере, в действии, в конце концов. Кот не хотела рисковать — ей хотелось жить, но не ради себя самой, а ради кого-то другого.
По крайней мере теперь у нее есть оружие.
И преимущество внезапности.
Раньше — в доме Темплтонов и на автозаправочной станции — неожиданность тоже была на ее стороне, но она не посмела воспользоваться этим преимуществом, так как у нее не было револьвера.
Неожиданно Кот осознала, что она делает: уговаривает себя избрать самый опасный из всех возможных путей и выдумывает предлоги для того, чтобы войти в этот проклятый дом, хотя это и было настоящим безумием. «Господи, я сошла с ума, Господи!» — твердила одна часть ее сознания, в то время как другая его часть старалась рационально обосновать необходимость подобного шага, ибо про себя Кот уже решила, как именно она будет действовать.
Когда женщина выпрыгнула из кабины фургона, он разглядел у нее в руке револьвер тридцать восьмого калибра — похоже, это была модель «чифс спешиал».
Вехс знал, что подобное оружие пользуется популярностью у полицейских, но эта женщина двигалась не как коп, и обращалась с оружием не как коп, хотя в том, как она держала револьвер, не было бросающейся в глаза ловкости или напряжения.
Нет, определенно, она не принадлежит ни к одной из служб охраны порядка. Здесь что-то другое. Что-то странное и необъяснимое.
Мистер Вехс ни разу еще не чувствовал себя таким заинтригованным, как сейчас. Эта таинственная авантюристка представляла собой настоящую, серьезную угрозу.
В тот же миг, когда она выпрыгнула из фургона и, бросившись к дому, пропала из вида, Вехс отпрянул от южного окна своей спальни и перешел к восточному. Оно тоже было закрыто голубой портьерой, которую ему пришлось отодвинуть.
Никаких признаков женщины.
Вехс немного подождал, сдерживая дыхание, но странная гостья так и не показалась на дороге, ведущей к воротам. Примерно через полминуты он убедился, что она не намерена сбежать.
Если бы она попыталась спастись бегством, Вехс был бы сильнейшим образом разочарован. До сих пор он ни разу не подумал о ней как о человеке, способном на позорное отступление. Женщина была смела и опасна. Во всяком случае, ему очень хотелось, чтобы это оказалось так.
Побеги она, и он пустил бы за ней собак с приказом задержать, но не убивать. После этого он допросил бы ее как следует.
Но она сама шла к нему. По какой-то невероятной причине она решилась проникнуть в дом. С револьвером в руке.
Вехс подумал, что ему надо вести себя поосторожнее. И не потому, что он боялся. Просто так будет интереснее. То, что женщина вооружена, сделает игру еще более напряженной и драматичной.
Веранда и крыльцо находились прямо под окном спальни, но из-за нависающей крыши Вехс не видел, что там происходит. Таинственная незнакомка где-то на крыльце — это было ясно. Он просто чувствовал ее близкое присутствие; возможно, она остановилась прямо перед ним.
Он взял с тумбочки пистолет и, неслышно ступая по толстому ковру, направился к двери спальни. Выйдя в коридор, он сразу прошел к началу крытых ступеней и остановился там. Отсюда Вехс не мог видеть гостиной только нижнюю площадку, но если прислушаться… Одна из петель издавала характерный скрип, и он не сомневался, что сразу поймет, когда откроется входная дверь. Звук был совсем тихим, но довольно отчетливым, тому же Вехс напряженно ловил именно его, не обращая внимания ни на стук дождя по крыше, ни на шум душа в ванной, ни на композицию «Настроение», которую передавали по радио.
Безумие.
Но она совершит его ради Ариэль. Ради Лауры и ради я самой. Может быть, в первую очередь, — ради я самой.
После тех шестнадцати лет, которые — как ей порой казалось — она провела под кроватями, в шкафах и на чердаках, Кот не собиралась больше прятаться. После всех этих лет, когда она старалась обойти неприятности стороной или спрятать голову в песок в надежде, что ее не заметят, Котай Шеперд должна была сделать что-то — или взорваться. С самого момента своего рождения — и даже после того, как она оставила свою мать, — Кот жила в темнице, стены которой были сложены из кирпичей страха и стыда, не смея мечтать о лучшей доле. Она успела настолько привыкнуть к своей клетке, что не различала железных прутьев. Теперь праведный гнев освободил ее, и Кот упивалась безумием свободы.
Порыв холодного ветра залетел под крышу веранды, швырнул в Кот пригоршню ледяных капель и раздраженно застучал ожерельем из ракушек.