При мысли о том, что у этого животного есть друзья — не психопаты, а нормальные люди, которые непременно пришли бы в ужас, обнаружив в подвале запертую девушку или узнав о том, что их гостеприимный хозяин любит развлекаться, вырезая на досуге целые семьи, — Кот почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. Неужели окружающие принимают Этого ублюдка за обычного человека, улыбаются его шуткам, спрашивают его совета, делятся с ним своими радостями и горестями? А может быть, он даже посещает церковную службу или — в субботние вечера — отправляется на танцы и, прижимая к груди улыбающуюся партнершу, уверенно скользит по начищенному паркету в такт той же самой музыке, которую слушают все нормальные люди?
— Ариэль! — позвала Кот громче. Девушка не пошевелилась.
Котай набрала в грудь побольше воздуха и почти закричала, силясь добиться сквозь это толстое стекло и обитую плотной искусственной кожей дверь:
— Ариэль!!!
Ариэль, скромно сдвинув колени и положив на них книгу, сидела в кресле, словно глухая, Упавшие вперед волосы почти полностью скрывали ее лицо. Нет, не как глухая, а как маленькая девочка, забившаяся в самый темный угол платяного шкафа, полностью отключившаяся от громких голосов спорящих пьяных взрослых и незаметно от них уходящая все дальше и дальше в свою собственную страну, где всегда тихо и спокойно и где ее никто не тронет.
Кот припомнила те времена, когда она сама, будучи аленькой девочкой, не могла обрести ощущения безопасности, даже спрятавшись от своей матери и ее самых опасных дружков. Порой, когда ссоры или празднества становились слишком буйными, а шум голосов, пьяный смех и площадная брань приобретали силу смерча, который засасывал ее, надежно скрывавшуюся от разгулявшихся гостей, в свою середину, тогда вырвавшийся из-под контроля страх приобретал над нею такую власть, что Кот начинало казаться, будто ее сердце вот-вот разорвется и голова разлетится на куски. В этом случае она устремлялась мыслями в места более гостеприимные и, прямо сквозь заднюю стенку шкафа, уходила в страну Нарнию, о которой читала в чудесных и добрых книжках мистера Льюиса, или отправлялась навестить Жабий Дом или Дикий Лес из книги «Ветер в ивовых ветвях», или вдруг оказывалась в отдаленных королевствах, созданных ее собственным воображением.
Каждый раз ей удавалось вернуться из своих странствий, однако не раз и не два Кот мечтала о том, как чудесно было бы остаться навсегда в волшебном далеком мире, где ее не нашли бы ни мать, ни подобные ей люди, как бы хорошо они ни искали. Правда, и в этих воображаемых королевствах неизменно присутствовала опасность — куда же от нее денешься? — но зато там всегда были рядом верные и сильные друзья — как раз такие, каких ей не удавалось отыскать вне волшебных платяных шкафов.
И теперь, глядя сквозь узкое окошко на замершую в кресле девушку, Котай не сомневалась, что Ариэль нашла себе убежище и приют в такой далекой стране, что с нашим бренным миром ее больше не связывало ничто существенное. Проведя год в этой подземной темнице и страдая от знаков внимания, которые время от времени оказывало ей живущее наверху чудовище, Ариэль незаметно для себя заблудилась в покойных садах воображения и зашла так далеко, что вернуться назад без посторонней помощи ей было невыразимо трудно, если не сказать — невозможно.
Даже когда Ариэль подняла голову от книги, она не посмотрела ни на Кот, ни на дверь и ни на какой-либо иной предмет обстановки; даже при странном и непривычном розовом свете Котай увидела, что ее расфокусированный взгляд устремлен куда-то далеко-далеко в мир, вдвое отстоящий от нашего, и что глаза девушки до странности похожи на глаза кукол, которые во множестве ее окружали.
Убийца сказал служащим автозаправочной станции, что он еще не тронул Ариэль «в этом смысле», и Кот склонна была ему поверить. Растоптав ее невинность, Преступник почувствовал бы непреодолимое желание отнять и красоту Ариэль, а покончив с этим, он убил бы пленницу без всякой жалости. Тот факт, что Ариэль все еще была жива, свидетельствовал о том, что ее девственность пока не пострадала.
Но с другой стороны, день за днем, месяц за месяцем, она жила в страшной неопределенности и напряжении, ежечасно ожидая того, что ненавистный сукин сын решит наконец, что она достаточно «созрела». Каждый день ждать грубого нападения, думать о его отвратительном дыхании на своем лице, предчувствовать горячие и настойчивые руки на своем теле, предощущать его давящую тяжесть на своей груди, подробно представлять себе каждое унижение и грязное паскудство, на какое только способна его разнузданная, бесчеловечная фантазия — выдержать такое по плечу не каждому. А самое главное, что здесь, в подвальной комнате, от этого некуда было укрыться; Ариэль не могла ни сбежать на пляж, ни вскарабкаться на крышу, ни заползти под дом, как когда-то поступала Кот.
— Ариэль!
Вход в убежище, которое она для себя отыскала, должен был быть где-то между страниц книги, которую она держала в руках. В этом мире Ариэль только существовала — одевалась, ела, купалась, расчесывалась, — но жила она в каком-то ином измерении.
— Я твой ангел-хранитель, Ариэль. Я спасу тебя!
По мере того как девушка уплывала все дальше и дальше по дороге на свой личный остров Где-то-там, руки ее ослабли, и книга выпала. Соскользнув с края кресла, увесистый том упал на пол плашмя, однако звук удара был поглощен войлочными стенами и потолком, В Кот уловила один лишь еле слышный шепот. Ариэль же, даже не понимая, что уронила книгу, продолжала сидеть неподвижно.
— Я твой ангел-хранитель! — повторила Кот, мимоходом удивившись пришедшим на ум словам.
Теперь она боялась за Ариэль куда больше, чем за себя, и ее сердце колотилось с сумасшедшей быстротой.
— Твой хранитель…
Жгучие слезы, обессиливающие и расслабляющие, застилали глаза Кот. Это была роскошь, которую она не могла позволить себе в данных обстоятельствах, и Кот сердито заморгала, добившись наконец того, что слезы высохли, а окружающее перестало расплываться перед глазами.
Отвернувшись от запертой внутренней двери, она решительным движением распахнула наружную.
Та-та-та, та-та-та, та-та-та, та-та-та; та-та-та.
Когда Кот вышла из тамбура в первую подвальную комнату, ей показалось, что труба шумит гораздо громче, чем она себе представляла все время, пока рассмотрела пленницу.
Та-та-та, та-та-та, та-та-та…
С тех пор, как она заглянула через глазок в комнату Ариэль, едва ли прошло больше минуты.
Этот мерзавец, маньяк, импотент несчастный все еще мылся в своем душе. Легче легкого застать его там, беззащитного и голенького. Теперь, когда Кот знала, где томится под замком Ариэль, она могла больше не беречь пожирателя пауков для полицейского следствия.
Револьвер удобно расположился у нее в руке.
Не просто удобно, а великолепно.
Если бы она могла освободить Ариэль и незаметно выбраться с нею из дома, Кот несомненно предпочла бы этот вариант насильственным действием, однако ключей у нее не было, а взломать внутреннюю дверь наверняка было не просто.