Шкворень. Так называлась ось дверной петли, на которой поворачивалась дверь.
Втулка. Так называлась металлическая трубка петли, в которую входил шкворень.
Толстая внутренняя дверь тамбура висела на трех петлях. Шкворень каждый из них имел полукруглую шляпку, которая выступала над втулкой примерно на одну шестнадцатую дюйма.
Из набора инструментов в ящике Кот выбрала молоток и толстую отвертку.
С помощью взятой от верстака табуретки и кусочка дерева, который она использовала в качестве клина, Кот блокировала в открытом положении наружную дверь тамбура. Потом она положила кухонный нож на резиновый коврик, но так, чтобы он был в пределах досягаемости.
Сдвинув в сторону заслонку смотрового окошка на двери, она снова увидела озаренную розовым светом коллекцию кукол. Глаза у некоторых блестели, словно у ящериц, а у других казались черными, как у доберманов.
Ариэль сидела в большом кресле, забравшись на сиденье с ногами. Голова ее была наклонена вперед, а лицо скрыто свесившимися волосами. На первый взгляд могло показаться, что она дремлет, и только руки, лежащие на коленях и крепко сжатые в кулаки, выдавали ее внутреннее напряжение. Если глаза Ариэль открыты, то она, должно быть, смотрит на свои руки.
— Это всего-навсего я, — сообщила Кот. Ариэль никак не отреагировала.
— Не бойся.
Ариэль сидела так тихо, что ни один волосок на ее голове не колыхнулся.
— Это всего лишь я…
На этот раз Кот вела себя более чем скромно и не спешила взять на себя роль ангела-хранителя.
Начала она с нижней петли, причем цепи между наручниками едва хватило, чтобы Кот смогла использовать инструменты. Отвертку она взяла в левую руку и уперла ее снизу в шляпку шкворня. В таком положении ей никак не удавалось взять молоток за рукоятку, поэтому Кот зажала его в кулаке и принялась колотить по отвертке, стараясь наносить удары, размахиваясь настолько сильно, насколько позволяла цепь. К счастью, петля оказалась хорошо смазана, и с каждым ударом шкворень выходил из втулки все больше и больше. Через пять минут, несмотря на некоторое сопротивление, вызванное перекосом двери, Кот точно таким же образом расправилась со средней и верхней петлями.
Собственно навеска состояла из чередующихся втулок, половина которых относилась к дверной коробке, а половина — к ответной части дверной петли. Теперь, когда Кот выбила все три шкворня, эти втулки слегка разошлись под тяжестью двери, которую удерживали на месте только язычки двух замков справа. Увы, ушедшие в отверстия косяка на целый дюйм ригели не могли поворачиваться так, как петли. Кот вздохнула и, поддев отверткой разошедшиеся петли слева, потянула дверь на себя.
Сначала, — под скрип винила о винил, — левая сторона двери выступила из коробки лишь на один дюйм, хотя толщина ее была не меньше пяти, и Кот, воодушевленная успехом, отбросила отвертку и схватилась За ее край руками.
Она забыла про свой больной палец, и поэтому, стоило только ей рвануть дверь изо всех сил, перед глазами ее вспыхнул красный свет, а затихшая было боль возобновилась, однако за свои страдания Кот была немедленно вознаграждена пронзительным скрежетом латунных замков, выворачивающихся из гнезд в косяке, а потом и негромким потрескиванием дерева. Косяк подавался. Кот удвоила усилия и принялась тащить дверь на себя короткими, но резкими рывками. Теперь дверь шла с большим трудом, и очень скоро Кот взмокла, а дыхание ее стало таким частым, что ей стало невмоготу подбадривать себя энергичными восклицаниями.
Но как только дверь сдвинулась с места, ее тяжесть и замки перестали мешать Кот. Напротив, теперь они действовали как бы в союзе с ней. Оба запора были расположены практически рядом, один над другим, и потому представляли собой единую точку вращения. Из-за того, что замки были прикручены не точно посередине, а ближе к полу, верхняя часть двери под действием силы тяжести отошла сильнее. Кот не преминула воспользоваться помощью, которую предложили ей физические законы, и дернула дверь за верхний край. Ослабленный косяк громко треснул, и Кот даже зарычала от радости. Теперь с той стороны, где были петли, дверь вышла из коробки на всю толщину, и Кот оставалось только оттащить ее в сторону, чтобы язычки замка вышли из гнезд.
Так она и поступила.
Неожиданно дверь, которую ничто больше не удерживало, стала валиться на нее. Кот пыталась удержать ее, чтобы медленно опустить на пол, но она была слишком тяжелой. Тогда Кот быстро попятилась из тамбура в мастерскую, а освобожденная дверь грохнулась на пол.
Задержав дыхание, Кот напряженно прислушивалась, стараясь определить, не появился ли Вехс.
В конце концов она вернулась в тесный тамбур и, пройдя по упавшей двери как по мосту, вошла в комнату.
Неподвижные куклы искоса наблюдали за ней.
Ариэль сидела в кресле в той же позе, как и тогда, когда Кот заглянула в глазок: голова ее по-прежнему была опущена, а сжатые в кулаки руки покоились на коленях. Если она и слышала удары и последующую возню, завершившуюся триумфальным падением двери, то они, по всей видимости, нисколько ее не потревожили.
— Ариэль? — позвала ее Кот.
Девушка не пошевелилась, даже не подняла головы. Кот села на скамеечку перед креслом.
— Пора уходить, милая.
Не получив ответа, Кот наклонилась вперед и, снизу вверх, заглянула прямо в скрывающееся в тени лицо Ариэль. Глаза девушки были открыты, а остановившийся взгляд — прикован к побелевшим от напряжения костяшкам пальцев. Губы двигались, словно она что-то говорила шепотом, но как Кот ни прислушивалась, она не смогла уловить ни звука.
Кот взяла Ариэль за подбородок своими скованными руками и слегка приподняла ей голову. Девушка не поморщилась, не попыталась отвернуться; длинные волосы скользнули по сторонам, и Кот впервые увидела ее лицо. Взгляд Ариэль был устремлен в пространство, прямо сквозь нее, как будто и Кот и все остальные вещи были совершенно прозрачными, а в глазах застыла такая совершенная пустота, словно в ее внутреннем мире не осталось ни одного живого существа, ни единого цветка — ничего реального и вещественного.
— Нужно уходить. Пока он не вернулся.
Куклы, сверкая стеклянными глазами, явно прислушивались к ее словам. Но не Ариэль.
Кот взяла в ладони один из ее сжатых кулаков. Косточки у Ариэль оказались по-птичьи острыми, кожа — прохладной, но пальцы она сжимала с такой силой, будто висела над пропастью на краю скалы.
Действуя ласково и осторожно, Кот попыталась разжать эти хрупкие пальцы.
Рука мраморной статуи могла быть более податливой.
В конце концов Кот подняла руку Ариэль и поцеловала так нежно, как никогда и никого не целовала сама и как никто никогда не целовал ее.
— Я хочу помочь тебе, — негромко сказала она. — Я должна помочь тебе, родная. Если я не смогу убежать отсюда с тобой, тогда мне нет никакого смысла убегать.