У подножия холма дорога поворачивала налево и исчезала из виду. Отрезок двухполосной дороги между вершиной холма и этим поворотом был совершенно пустынен.

По его часам Лоре оставалось жить всего минуту. В крайнем случае, две минуты.

Внезапно он понял, что допустил ошибку, пытаясь перехватить Паккардов, когда уже так сильно запаздывал. Он должен был отказаться от этой идеи и попытаться раньше найти и остановить автомобиль Робертсонов на дороге в Эрроухед. Результат был бы таким же.

Теперь было поздно.

У Штефана не было времени, чтобы вернуться обратно, и он не мог рисковать и ехать дальше, чтобы перехватить машину Паккардов. Он не знал с точностью до секунды, когда их настигнет смерть, но миг катастрофы стремительно приближался. Если он проедет вперед хотя бы еще полмили, чтобы остановить их перед решающим подъемом, может случиться, что они проскочат мимо, когда он будет разворачиваться, и он не успеет их догнать до столкновения лоб в лоб с грузовиком Робертсонов.

Мягко тормозя, он переехал на левую, ведущую вверх, полосу и остановил джип на середине спуска на довольно широкой обочине, так тесно прижавшись к высокой насыпи, что не мог открыть дверь. Он поставил джип на ручной тормоз, перелез на сиденье рядом и вышел из машины с правой стороны. Сердце изо всех сил, до боли, колотилось у него в груди.

Колючий снег хлестал в лицо, а ветер на горных склонах свистел и завывал на множество голосов; наверное, это были сестры-парки, которые издевались над его безуспешной попыткой пойти наперекор велению Судьбы.

8

Учтя пожелания издательства "Саймон и Шустер", Лора подвергла рукопись "Седрах" небольшой правке и отослала редактору окончательный вариант романа в декабре 1979 года; книга должна была выйти в сентябре 1980-го.

Это был напряженный год для Лоры и Данни, и даже такие события, как кризис в связи с захватом заложников в Иране и президентская предвыборная кампания, прошли мимо них, не говоря уже о бесчисленных пожарах, экологических бедствиях, массовых убийствах, наводнениях, землетрясениях и других трагических событиях, переполнявших выпуски новостей. Это был год, когда Лора забеременела. Год, когда они с Дании купили свой первый в жизни собственный дом - четыре спальни, две ванные комнаты и душ, - дом в испанском стиле в пригородном поселке Оранж Парк, и уехали из Тастина. Лора начала работать над своей третьей книгой "Золотой орел", и, когда Дании как-то поинтересовался, как идут у нее дела, она ответила: "Дерьмово", а он одобрил: "Вот и чудесно!" Когда первого сентября Лора получила крупный чек от кинокомпании "Метро-Голдвин-Мейер", которая приобрела права на экранизацию "Седраха", Данни оставил работу в маклерской конторе и стал заниматься финансовыми делами Лоры. В воскресенье двадцать первого сентября, через три недели после поступления в продажу, "Седрах" был двенадцатым в списке бестселлеров в "Нью-Йорк тайме". А пятого октября 1980 года, когда у Лоры родился сын Кристофер Роберт Паккард, вышел третий тираж книги; она занимала твердое и почетное восьмое место в списке "Таймc" и получила, по словам Спенсера Кина, "потрясающе хороший отзыв" на пятой странице книжного обозрения в той же газете.

Мальчик увидел свет в два часа двадцать три минуты утра, и роды сопровождались очень сильным кровотечением, несвойственным этому переходу младенцев из тьмы чрева в новый для них мир. Кровотечение и боли не прекратились и днем, вечером потребовалось не одно переливание крови. Однако ночью состояние Лоры улучшилось, и к утру следующего дня, настрадавшаяся и измученная, она уже была вне всякой опасности.

На следующий день, в часы посещения, младенца и мать навестила Тельма Аккерсон. По-прежнему облаченная в одежду панков, далеко обогнавшую моду, с длинными волосами на левой стороне головы, с белой прядью, как у невесты Франкенштейна, и короткими, но без белой пряди, на правой стороне, она впорхнула в отдельную палату Лоры, направилась прямо к Данни, обняла его, изо всех сил прижала к себе и объявила:

- Господи, какой же ты громадный. Ты определенно мутант. Признайся, Паккард, твоя мать, возможно, была из рода человеческого, а вот отцом у тебя наверняка был гризли. - Затем она направилась к кровати, где Лору поддерживали в сидячем положении три подушки, подложенные за спину, поцеловала ее в лоб, потом в щеку. - Я сначала сходила в палату новорожденных, посмотрела через окно на Кристофера Роберта, очень милый ребеночек. Но вам, братцы, не хватит всех ваших книжных миллионов, чтобы его прокормить, потому что мальчик точная копия папочки, он вам обойдется тысяч в тридцать в месяц. Он вас объест.

Лора сказала:

- Хорошо, что ты пришла, Тельма.

- Неужели я могу пропустить такое событие? Вот если бы я выступала в клубе каких-нибудь мафиози где-нибудь в Байонне в Нью-Джерси, я бы не посмела разорвать контракт, с этими типами шутки плохи, они тебя за это разрежут на кусочки. К счастью, я была к западу от - Я бессердечная, циничная, напористая шлюха. А что касается книги, то шутки в сторону. Это шедевр. Я узнала корову Боумен и Тамми. И этого детского психолога Буна. Имена другие, но все как живые. Ты очень здорово их описала, Шейн. Когда я читала, у меня мурашки бегали по коже, как будто все вернулось обратно, я не могла сидеть дома, выходила на солнышко подышать свежим воздухом. А бывало, хохотала до колик.

Каждый мускул, каждый сустав в теле Лоры ныл от боли. У нее не было сил приподняться и обнять подругу. Она просто сказала:

- Я люблю тебя, Тельма.

- А вот Угря в книге нет.

- Я его приберегаю для другого романа.

- И меня тоже нет, вот что удивительно, а ведь я самая яркая личность в твоей жизни!

- Я хочу посвятить тебе одной целую книгу, - сказала Лора.

- А ты не врешь?

- Честное слово, нет. Не ту, что пишу сейчас, а следующую.

- Послушай, Шейн, обязательно сделай меня красавицей, а не то берегись. Я тебе покажу.

- Поняла.

Тельма задумалась, потом спросила:

- А ты собираешься...

- Обязательно. Рут тоже там будет.

Они помолчали, держась за руки.

Слезы затуманили Лоре глаза, она заметила, что Тельма тоже моргает, чтобы не заплакать.

- Не надо, Тельма. Побереги свои сногсшибательные ресницы. Тельма подняла ногу.

- Как тебе эти сапожки? Правда, шик? Черная кожа, носы узкие, каблуки в заклепках. Ну прямо настоящая укротительница, а?

- Как только ты вошла, я сразу подумала: интересно, сколько мужских особей она успела проучить своей плеткой?

Тельма вздохнула и несколько раз шмыгнула носом.

- А теперь слушай внимательно, Шейн. Мне кажется, ты недооцениваешь свой талант. Ты умеешь запечатлевать жизнь людей на бумаге, люди уходят, а слова остаются, и их жизнь тоже остается. Ты умеешь выражать чувства, и кто угодно может читать твои книги и переживать вместе с твоими героями; ты трогаешь сердца, напоминаешь нам, что такое человечность, о чем мы теперь так часто забываем.. - У тебя талант, о котором другие могут только мечтать, вот во имя чего ты должна жить. Я знаю, тебе хотелось бы иметь большую семью... троих, четверых детей, ты об этом мечтала'... представляю, как тебе сейчас тяжело. Но у тебя есть Данни и Кристофер и этот удивительный талант, а это немало.