Лора опустила его голову на подушку, попробовала лоб. Жар спал.

Он поворачивал голову из стороны в сторону, стараясь понять, где находится. Хотя он утолил жажду, его голос оставался хриплым, надтреснутым.

- Где мы?

- Мы в безопасности, - ответила Лора.

- Мы нигде не можем быть в безопасности.

- Хочу вам сказать, что мы немного разобрались в этой немыслимой ситуации.

. - Верно, - подтвердил Крис, сидя на кровати рядом с матерью. - Мы знаем, что вы путешествуете во времени.

Человек посмотрел на мальчика, с трудом улыбнулся и сморщился от боли.

- У меня есть лекарство, - сказала Лора. - Болеутоляющее.

- Не надо, - ответил ее хранитель. - Не сейчас. Попозже. Можно еще воды?

Лора снова его приподняла, и на этот раз он допил всю воду, что оставалась в стакане. Она вспомнила о пенициллине и положила ему в рот капсулу. Он проглотил ее с двумя последними глотками воды.

- Вы из какого времени? - допытывался глубоко заинтересованный Крис, не замечая, что капли стекают с его мокрых волос. - Из какого?

- Милый, - остановила его Лора, - ты же видишь, какой он слабый, ему сейчас не до вопросов.

- Но это он нам может сказать, мама. Вы из какого времени?

Человек посмотрел на Криса, потом на Лору, и в его глазах опять появилось испуганное выражение.

- А все-таки, из какого вы времени? Какой это год? Две тысячи сотый? Трехтысячный?

Своим хриплым надтреснутым голосом тот ответил:

- Одна тысяча девятьсот сорок четвертый. Было видно, что этот короткий разговор утомил его, у него закрылись глаза, а голос звучал все тише; Лора была уверена, что он вновь погружается в забытье.

- Какой? - переспросил Крис в растерянности от полученного ответа.

- Тысяча девятьсот сорок четвертый.

- Не может быть, - удивился Крис.

- Берлин, - прошептал раненый.

- Он бредит, - пояснила Лора Крису. Усталость брала верх, и его речь звучала невнятно, но он точно произнес: "Берлин".

- Берлин? - переспросил Крис. - Вы хотите сказать, Берлин в Германии?

Но раненый уже спал, хотя это не было прежнее тяжелое забытье, а сон с легким похрапыванием; за секунду до этого он уточнил:

- В нацистской Германии.

4

Крис больше не смотрел на экран телевизора, где шла "мыльная опера"; вместе с Лорой они придвинули стулья поближе к кровати, чтобы следить за состоянием спящего человека. Крис уже оделся; мокрые волосы высохли, за исключением прядей на шее. Лоре тоже очень хотелось принять душ, но она не решалась даже на секунду отойти от раненого на случай, если он проснется и заговорит. Они с Крисом беседовали шепотом.

- Послушай, Крис, какая мысль пришла мне в голову: если эти люди из будущего, то почему они не были вооружены каким-нибудь необыкновенным оружием, например, лазерным?

- Они не хотели, чтобы кто-то догадался, что они из будущего, - объяснил Крис. - Их оружие и одежда не должны их выдавать. Но, мам, он ведь сказал...

- Я помню, что он сказал. Но это какая-то чепуха. Если они могли путешествовать в тысяча девятьсот сорок четвертом, то мы об этом наверняка бы знали, как ты думаешь?

В час тридцать раненый проснулся и сначала не мог сообразить, где он находится. Он снова попросил воды, и Лора его напоила. Он сказал, что ему стало лучше, хотя он чувствует большую слабость и все время хочет спать. Он попросил, чтобы его подняли повыше. Крис достал из шкафа дополнительные подушки, и вместе с Лорой они подложили их ему за спину.

- Как вас зовут? - спросила Лора.

- Штефан. Штефан Кригер.

Лора тихо повторила имя; это было хорошее имя, не очень звучное, но солидное, как и положено мужчине. Но оно мало подходило ангелу-хранителю, и она невольно улыбнулась при мысли, что после стольких лет, включая два десятилетия, когда она перестала верить в его существование, она по-прежнему ожидала, что его имя будет мелодичным и неземным.

- И вы из...

- Тысяча девятьсот сорок четвертого, - повторил он. Пот мелкими каплями выступил у него на лбу от усилий держаться в сидячем положении; а может быть, его взволновали воспоминания о тех временах и местах, откуда началось его путешествие. - Берлин в Германии. Знаете, был такой выдающийся польский ученый Владимир Пенловский, некоторые его считали немного сумасшедшим, даже безумцем.

Он жил в Варшаве и двадцать пять лет разрабатывал теорию о природе времени, пока Германия и Россия не сговорились о вторжении в Польшу в 1939 году...

По словам Штефана Кригера, Пенловский симпатизировал нацистам и приветствовал вторжение гитлеровских войск в Польшу. Возможно, он знал, что получит от Гитлера финансовую поддержку для своих исследований, на что он не мог рассчитывать, когда у власти находились более трезвые умы. Заручившись покровительством самого Гитлера, Пенловский и его ближайший помощник Владислав Янушский перебрались в Берлин, и создали институт исследований природы времени, столь засекреченный, что он не имел официального названия. Его называли просто "Институт". Там в сотрудничестве с немецкими учеными, в равной степени преданными идее и такими же прозорливыми, питаемый обильным потоком средств "третьего рейха", Пенловский проник в тайну времени и передвижения в пространстве дней, месяцев и лет.

- Блицштрассе, - сказал Штефан.

- "Блиц" - это значит "молния", - подхватил Крис. - Как "блицкриг" - "молниеносная война" во всех этих старых фильмах.

- Тут это означает "Молниеносный Транзит", - пояснил Штефан. - Транзит сквозь время. Дорога в будущее. Скорее ее можно было бы назвать "Цукунфтштрассе", или "Дорога в будущее", - рассказывал Штефан, - поскольку Владимир Пенловский не изобрел способа отправлять людей назад в прошлое с помощью созданных им Ворот. Они могли двигаться только вперед, в свое будущее, и возвращаться обратно в свою эпоху. Видимо, существует некий космический механизм, который не дает путешествующим во временном пространстве вмешиваться в их собственное прошлое, чтобы изменить настоящее. Видите ли, если бы они могли двигаться назад во времени, в свое собственное прошлое, то возникли бы...

- Парадоксы! - возбужденно воскликнул Крис.

Штефан с удивлением посмотрел на мальчика: он не ожидал услышать от него подобное слово.

Улыбаясь, Лора сказала:

- Как я вам уже говорила, мы довольно долго обсуждали вопрос о вашем появлении, и путешествие во времени показалось нам наиболее логичным объяснением. Что же касается Криса, то перед вами мой собственный эксперт в области загадочного и неведомого.

- Парадокс, - согласился Штефан, - одно и то же слово в английском и немецком языках. Если путешествующий во времени сможет возвращаться назад в свое прошлое и влиять на какое-то историческое событие, то подобное изменение будет иметь грандиозные последствия. Оно может изменить то самое будущее, из которого он явился. Значит, он возвратится не в тот мир, который покинул.