- Мне кажется, дом в Палм-Спрингс будет самым подходящим, - сказала Лора. - Ты говорила, что он стоит в уединенном месте.
- Он стоит на большом участке, где много деревьев, соседи тоже работают в шоу-бизнесе, все очень занятые люди, так что у них нет привычки захаживать на чашку кофе. Вас там никто не будет беспокоить.
- Хорошо, - сказала Лора, - но есть еще другие вопросы. Нам нужна одежда, обувь, еще кое-какие необходимые вещи. Я составила список со всеми размерами и прочим. И, конечно, когда все кончится, я верну тебе деньги, которые ты дала, и то, что ты потратишь на компьютер и остальные покупки.
- Не сомневаюсь в этом, Шейн. И еще добавочно сорок процентов. За каждую лишнюю неделю. Не забудь и про твоего сына. Я его тоже беру в оплату.
Крис рассмеялся.
- Тетя Шейлок.
- Посмотрим, как ты будешь вмешиваться в разговоры, когда станешь моим сыном.
Лора наконец вздохнула с облегчением. Она въехала на заставленную машинами стоянку и выключила мотор. Стеклоочистители остановились, и дождь ручьями потек по стеклу. Оранжевые, красные, синие, желтые, зеленые, белые, фиолетовые и розовые огни мерцали сквозь водяную пленку, и Лоре казалось, что она внутри старомодного, ярко разукрашенного автоматического проигрывателя, которых было так много в кафе и ресторанах в пятидесятые годы. Крис заметил:
- Толстяк Джек добавил еще неона с тех пор, как мы тут были.
- Да, похоже, - откликнулась Лора. Они вышли из машины и остановились, глядя вверх на мигающий, сверкающий, вспыхивающий, переливающийся огнями вульгарно пышный фасад "Дворца пиццы" Толстяка Джека. Неоном были обведены контуры здания, крыши, каждое окно и входные двери. Помимо этого, гигантские солнечные очки разместились на одном конце крыши, а на противоположном - огромный неоновый космический корабль был готов к взлету, и раскаленные газы, сверкая и клубясь, вылетали из его сопел. Они уже видели раньше неоновую пиццу диаметром в десять футов, а вот улыбающееся неоновое лицо клоуна было новинкой.
Неона было столько, что он расцвечивал каждую каплю падавшего дождя, словно гигантская радуга разбилась на тысячи частиц при свете дня, чтобы продолжать жить и ночью. Каждая лужица сияла многоцветьем.
Краски ослепляли растерянного посетителя, но это была только подготовка к тому, что ожидало его внутри, а именно некое подобие хаоса, из которого триллионы лет назад родилась наша Вселенная. Официанты и официантки были наряжены клоунами, привидениями, пиратами, астронавтами, ведьмами, цыганами и вампирами; вокальное трио, наряженное медведями, ходило от стола к столу к восторгу малышей. Дети постарше играли в видеоигры, и звуки игральных автоматов сливались с пением "медведей" и детскими криками.
- Сумасшедший дом, - подытожил Крис. Уже при входе их встретил Доминик, младший партнер Толстяка Джека. Этот высокий худой, как скелет, человек был совсем не к месту среди моря бурного веселья.
Повысив голос, чтобы перекричать шум, Лора попросила о встрече с Толстяком Джеком и добавила:
- Я уже звонила. Я старая знакомая его матери.
Это означало, что ей было нужно оружие, а не пицца. Доминик умел, не повышая голоса до крика, перекрывать какофонию.
- Мне кажется, что вы у нас уже были.
- У вас прекрасная память, - ответила Лора. - Год назад.
- Прошу вас, следуйте за мной, - сказал Доминик загробным голосом. Им не пришлось пересекать ресторан с его диким шумом и движением, и это сокращало риск, что кто-либо из посетителей увидит и узнает Лору. Одна дверь из приемного зала вела в коридор, мимо кухни и кладовой, в кабинет Толстяка Джека. Доминик постучал в дверь, провел их внутрь и сказал Толстяку Джеку:
- Старые знакомые вашей матери. - И оставил Лору и Криса наедине с хозяином.
Толстяк Джек весьма серьезно относился к своему прозвищу и прилагал все усилия, чтобы ему соответствовать. При росте пять футов десять дюймов он весил триста пятьдесят фунтов. Облаченный в огромных размеров серый спортивный трикотажный костюм, который обтягивал его как перчатка, он был точь-в-точь как те фотографии толстяков на магнитах, которые мученики, сидящие на диете, покупали и прикрепляли к дверцам холодильников, чтобы пореже туда заглядывать; да и сам Джек по размерам не уступал самому емкому холодильнику.
Он сидел на роскошном крутящемся кресле за большим столом и встал, чтобы их встретить.
- Вы слышите этих маленьких зверенышей? - Он обращался к Лоре, игнорируя Криса. - Я специально устроился подальше от них, сделал звуконепроницаемые стены, а их все равно слышно, эти визги, вопли, можно подумать, что рядом преисподняя.
- Они дети, что с них спрашивать, - сказала Лора, стоя перед столом вместе с Крисом.
- А миссис О'Лири [6] была всего-навсего старушкой с неуклюжей коровой, но она спалила Чикаго, - раздраженно сказал Толстяк Джек. Он откусывал от шоколадного батончика "Марс". Издалека сквозь стены проникал громкий гул детских голосов, и, словно обращаясь к этому невидимому морю. Толстяк Джек сказал:
- Чтоб вам подавиться пиццей, чертенята.
- Там психушка, - сказал Крис.
- А тебя кто спрашивает?
- Никто, сэр.
У Джека была пятнистая кожа и серые глазки на раздутой морде гремучей змеи. Он сосредоточил внимание на Лоре.
- Вы видели мой новый неон?
- Клоун новый, верно?
- Ага. Правда, здорово? Я сам все придумал, все заказал, а потом ночью мы его поставили, так что утром поздно было протестовать, если кому что не понравилось. Проклятый городской совет взвыл в один голос, да поздно было.
Чуть ли не десять лет Толстяк Джек вел судебные тяжбы с комиссией по землепользованию и городским советом Анахейма. Власти протестовали против его безвкусной и кричащей неоновой рекламы, особенно в последнее время, когда началась перестройка района вокруг Диснейленда. Толстяк Джек потратил десятки и сотни тысяч долларов на судебные процессы и штрафы, когда его преследовали в судебном порядке или он сам выступал в качестве истца; он даже провел некоторое время в тюрьме за неуважение к суду. Он давно объявил себя сторонником неограниченной свободы мысли и поведения, а теперь даже анархистом, и не терпел никакого покушения, настоящего или воображаемого, на свои права свободомыслящей личности.
Он занимался подпольной торговлей оружием по тем же причинам, по которым сооружал свои неоновые вывески, нарушавшие городские правила: как вызов властям и защита личных прав. Он мог часами говорить о недостатках правительства, причем любого без исключения и по любому поводу, и, когда Лора приезжала к нему с Крисом в прошлый раз, чтобы купить автоматы "узи", ей пришлось выслушать пространные рассуждения о том, что правительство не имеет права принимать законы, запрещающие убийство.