- Хотите чаю?
* * *
Спустя двадцать минут, когда Штефан изложил вкратце только половину своей истории, премьер-министр позвал сержанта.
- Мы еще побудем здесь, сержант. Боюсь, мне придется отложить на час совещание Военного кабинета. Пожалуйста, известите об этом всех членов кабинета и передайте им мои извинения.
Через двадцать минут после этого Штефан закончил свое повествование.
Премьер-министр задал ему несколько вопросов, кратких, но продуманных и по существу. Наконец он вздохнул и сказал:
- Наверное, еще рано приниматься за сигару, но не могу себе в этом отказать. Вы составимте мне компанию?
- Нет, благодарю вас, сэр.
Обрезая сигару, Черчилль сказал:
- Помимо вашего весьма эффектного появления - что, кстати, ничего не доказывает, помимо существования нового способа передвижения, который не обязательно может быть передвижением во времени, - какие у вас еще есть убедительные доказательства, что все подробности вашего рассказа - это правда?
Штефан ожидал подобного вопроса и был готов ответить.
- Сэр, именно потому, что я побывал в будущем и прочел часть ваших военных мемуаров, я знал, что вы будете находиться в этой комнате в этот день и в этот час. Более того, я знал, чем вы будете заняты за час до совещания с Военным кабинетом.
Затягиваясь сигарой, премьер-министр поднял брови - Вы диктовали письмо генералу Александеру в Италии и выражали озабоченность по поводу битвы за Кассино, которая затягивается и стоит большого числа человеческих жизней.
Лицо Черчилля оставалось непроницаемым. Должно быть, его поразили слова Штефана, но он не выдал своих чувств ни кивком головы, ни прищуром глаз.
Но Штефан не нуждается в поощрении, потому что он знал, что говорит правду.
- В ваших военных мемуарах, которые вы еще напишете, я нашел послание генералу Александеру и запомнил его начало, начало того самого послания, которое вы еще не кончили диктовать сержанту, когда я прибыл сюда: "Я хотел бы, чтобы вы мне объяснили, почему вы избрали этот коридор у монастырского холма Кассино... протяженностью всего в две-три мили, как единственное место для наступления".
Премьер-министр снова затянулся сигарой, выпустил дым и некоторое время внимательно разглядывал Штефана. Они сидели совсем рядом, и подобное пристальное изучение нервировало Штефана больше, чем он того ожидал.
Наконец премьер-министр заговорил:
- Значит, вы почерпнули информацию из того, что я напишу в будущем?
Штефан встал с кресла, взял те шесть толстых томов, которые солдаты вытащили из рюкзака, - репринтное издание компании "Хофтон Мифлин" в мягкой обложке, по девять долларов девяносто пять центов за том, - и разложил их перед Уинстоном Черчиллем - Это, сэр, ваш шеститомник "Вторая мировая война", который будет считаться одним из самых точных описаний войны и одновременно выдающимся литературным произведением и историческим трудом.
Он хотел было добавить, что главным образом за эту работу Черчилль получит Нобелевскую премию по литературе в 1953 году, но потом решил не открывать это Черчиллю. Жизнь много бы потеряла, если ее лишить подобных приятных неожиданностей.
Премьер-министр, не раскрывая, осмотрел передние и задние обложки всех шести томов и даже улыбнулся, когда читал отрывок из рецензии, которая появилась в литературном приложении к газете "Таймc". Затем он раскрыл один из томов и быстро перелистал страницы, не останавливаясь для чтения.
- Это не подделка, - заверил его Штефан. - Если вы прочитаете наугад любую страницу, вы узнаете свою собственную неповторимую манеру. Вы...
- Мне не нужно ничего читать. Я вам верю, Штефан Кригер- Он отодвинул книги в сторону и откинулся на спинку кресла. - И, мне кажется, я догадываюсь, зачем вы ко мне явились. Вы хотите, чтобы я организовал воздушную бомбардировку Берлина, объектом которой станет район, где расположен Институт.
- Совершенно верно, сэр. И это надо сделать до того, как ученые в Институте закончат изучение материалов, доставленных из будущего, прежде чем они решат, каким образом ознакомить с этой информацией немецкую научную общественность, а это может произойти со дня на день. Вы должны действовать еще до того, как они позаимствуют в будущем нечто такое, что обеспечит им превосходство над союзниками. Я вам дам точные данные о расположении Института. С начала года американские и английские бомбардировщики совершают дневные и ночные налеты на Берлин, так что...
- В парламенте были протесты против бомбардировок городов, пусть даже вражеских, - заметил Черчилль.
- Это так, но налеты продолжаются. При такой точно установленной цели налет надо проводить только в дневное время. Но если будет нанесен удар вообще по этому району, если будет стерт с лица земли целый квартал...
- Несколько кварталов вокруг Института будут превращены в развалины, - сказал премьер-министр. - Мы не можем с такой хирургической точностью проводить операцию.
- Я понимаю. И все же, сэр, вы должны отдать приказ о бомбардировке. В ближайшие несколько дней на этот район следует сбросить тонны взрывчатки, больше чем на любой другой район на всем европейском театре военных действий за всю войну. От Института должна остаться одна пыль.
Премьер-министр с минуту молчал, размышляя; следил за тонким синеватым дымом своей сигары. Наконец он сказал:
- Мне необходимо проконсультироваться с советниками. Я думаю, мы сможем подготовить и осуществить бомбардировку не раньше чем через два дня, двадцать второго числа, а может быть, и двадцать третьего.
- Это вполне подходящие сроки, - с облегчением сказал Штефан. - Но не позже. Прошу вас, сэр, ни в коем случае не позже.
Женщина, сжавшись в комок, спряталась за левым передним крылом "Бьюика" и осматривала пустыню к северу от себя, в то время как Клитман наблюдал за ней из-за переплетения ветвей мескитового куста и повисших на нем шаров перекати-поля. Женщина не видела Клитмана. Когда она передвинулась к правому переднему крылу и повернулась спиной к Клитману, тот немедленно вскочил и, пригнувшись, помчался к следующему укрытию - выщербленному ветром и песком камню.
Лейтенант молча проклинал свои черные мокасины, скользкие подошвы которых были мало пригодны для подобного мероприятия. Глупо наряжаться под молодых дельцов или баптистских пасторов, если твоей целью является убийство. Хорошо еще, что пригодились темные очки. Яркое солнце раскалило камни и белый песок; без очков он не видел бы ничего вокруг и, конечно, не раз споткнулся бы и упал.
Он собрался было опять нырнуть за какое-нибудь укрытие, когда услышал, что женщина открыла огонь в другом направлении. Она была занята, и он мог продвигаться вперед. Внезапно раздался вопль, такой пронзительный и долгий, что он мало походил на крик человека; он был подобен вою дикого животного, раздираемого когтями хищника.