И пошла вперед ко входу в музей.

"Что я делаю тут, в этой жаркой и чужой стране, без денег, без документов и без дальнейших перспектив? — уныло думал Старыгин, едва поспевая за Машей.

Они очень удачно смешались с большой группой немецких туристов. Почти все мужчины были в таких же «арафатках», что и Старыгин. Немцы шумели, громко переговаривались и долго искали отстающих, Маша взяла Старыгина за руку, чтобы не потеряться в толпе. Они двигались не спеша в общем потоке.

Поток туристов просочился через ворота, в которых усатый военный, очень похожий на знаменитого певца Фредди Меркьюри, проверил каждого входящего металлоискателем.

Спутники преодолели широкий музейный двор, украшенный древними обелисками, и, пройдя между еще двумя стражами — статуями, символизирующими Север и Юг древнего Египта, — вошли под своды музея.

— И где нам искать этого Шейха Эль Балада?

Спросить ведь нельзя…

— Этот музей конечно большой, около ста залов. Но мимо не пройдем, не волнуйтесь, статуя Шейха — одна из достопримечательностей музея.

У Маши вскоре зарябило в глазах от ярких саркофагов. Немецкие туристы целеустремленно свернули в сторону золотого саркофага Тутанхамона, Старыгин же потянул Машу дальше. Они проходили мимо бесчисленных статуй — больших и маленьких, одиночных и парных, из черного гранита и из раскрашенного известняка. Древние краски превосходно сохранились, каменные люди сидели и стояли в самых свободных позах, среди них были принцы и простые писцы, семейные группы и одиночки. Видимо, древние египтяне заказывали себе статуи, как наш современник семейную фотографию на память.

— Кажется, пришли, — тихонько сказал Старыгин и кивком указал вперед.

Деревянный человек куда-то шел, держа в руке жезл. Ваятель запечатлел великого жреца в тот момент, когда он остановился на мгновенье, как бы раздумывая, куда направить свои шаги. Жрец строго смотрел перед собой удивительно живыми глазами.

— Глаза из кварца, — шепнул Старыгин, — а веки из меди, оттого получается такой эффект.

Служитель, немолодой араб, весь в белом, встал и куда-то вышел. Маша напряглась.

— Мы здесь слишком заметны, — прошептала она, потянув Старыгина за собой, — Вот отсюда можно наблюдать за шейхом…

Они укрылись за огромной прозрачной витриной, в которой были выставлены сокровища одного из бесчисленных правителей древнего Египта. Кольца и золотые браслеты с изображениями жуков-скарабеев и диких зверей, алебастровые сосуды невиданной красоты, драгоценное оружие, золотые змеи с глазами из драгоценных камней, массивный золотой трон с искусно изображенной на его спинке сценой из жизни фараона…

Маша разглядывала все эти сокровища, краем глаза следя за входом в зал и за статуей Шейх Эль Балада.

Время уже перевалило за половину третьего.

В зал ввалилась шумная толпа туристов все те же немцы, громко выяснявшие, куда подевался герр Шульц. Экскурсовод, безуспешно пытаясь перекричать их, принялся рассказывать о похоронных обрядах древних египтян.

И тут Маша заметила, как от группы туристов отделилась стройная женщина в длинном платье из светлого льна.

Если бы не светлые волосы, она была бы очень похожа на ту брюнетку, которой накануне в кафе передали дневник профессора Магницкого.

Парик, сообразила Маша.

Она легонько толкнула Старыгина:

— Это наш объект!

— Вижу, — вполголоса отозвался реставратор.

— А вы уже научились выражаться, как героиня шпионского боевика!

— Не отвлекайтесь… А что это она делает?

Женщина в светлом парике подошла к урне, стоявшей в углу зала, огляделась по сторонам и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, бросила в урну пластиковый пакет.

Через секунду ее уже не было в зале.

Маша, мгновенно забыв о хороших манерах и правилах конспирации, выскочила из-за витрины и устремилась к урне. По дороге она едва не сбила с ног экскурсовода, который громким, хорошо поставленным голосом вещал:

— Эта статуя устанавливалась на носу погребальной ладьи фараона, чтобы освещать ему путь в подземное царство мертвых…

Маша подлетела к урне и выхватила из нее пакет под изумленным взглядом экскурсовода.

Это был обыкновенный пакет из итальянского супермаркета. Разглядывать его содержимое было некогда, и Маша устремилась в соседний зал, по углам которого возвышались статуи из черного полированного гранита.

Только спрятавшись в нише за одной из этих статуй, Маша заглянула в пакет. Там, как она и надеялась, находилась потрепанная тетрадь — дневник ее деда профессора Магницкого.

Маша спрятала ценную находку обратно в пакет и выглянула из своего убежища. Из соседнего зала к ней быстрой походкой приближался Дмитрий Алексеевич.

* * *

Старыгин спустился по ступенькам и открыл дверь кофейни. Маша опасливо последовала за ним.

Внутри было полутемно, накурено и шумно. В воздухе стоял густой запах табака, крепкого кофе, пряностей и еще чего-то сладковатого, смутно знакомого. Из динамиков, закрепленных над стойкой бара, сладкий голос восточного певца тянул бесконечную надрывную мелодию, в которой то и дело звучало все то же неизбежное слово «хабиби». За стойкой полусонный толстый араб терпеливо выслушивал исповедь подвыпившего завсегдатая. Судя по виду этого последнего, он не слишком строго соблюдал заповедь пророка, запретившего своим последователям употреблять спиртное. В дальнем углу маленький смуглый старичок с огромными усами курил кальян, мечтательно полузакрыв глаза, за соседним столиком трое мужчин в белых рубашках с закатанными рукавами играли в кости.

При виде новых посетителей бармен оживился, призывно замахал руками:

— Заходите, заходите, господа! У нас самый лучший кофе в Каире, самая вкусная пахлава!

Старыгин солидно кивнул и устроился за угловым столиком. Маша села напротив него, неуверенно оглядываясь по сторонам. Она была здесь единственной женщиной.

— Дмитрий, — проговорила она вполголоса, — мне кажется, что в Египте живут одни мужчины, если не принимать во внимание места скопления туристов. Мы не видели ни одной египтянки ни в магазинах, ни в кофейнях…

— Традиция! — Старыгин пожал плечами. Арабские женщины не работают и вообще почти не выходят на улицу, они сидят дома и занимаются хозяйством и воспитанием детей.

Работать считается неприличным для местной женщины, независимо от обеспеченности.

Мужчины выполняют здесь даже ту работу, которая традиционно считается женской.

Они работают официантами в кафе и даже «горничными» в отелях…