— Сочувствую.
Меня крепко прижали к себе и тихо сказали:
— Спасибо тебе за то, что ты есть — маленькое, храброе, справедливое сердечко. Но я хочу объясниться сегодня и не оставлять никаких недоговоренностей и недомолвок на будущее. Не хочу разрушить ими нашу жизнь, так что прости за столь грустное и тоскливое повествование, но я все же закончу.
— Я, собственно, за тебя переживаю, — сказала я, растекаясь от ласки.
— Переживу как-нибудь, — заверил меня муж. — Когда подрос, то стал много времени проводить на тренировочной площадке, наблюдая за воинами. Заметив мое любопытство, Ниала отвела меня к Гайру, согласившемуся меня тренировать. С того дня моя жизнь начала обретать смысл: всю свою злость, ярость и обиду я вкладывал в обучение. Тренировки заполнили всю мою жизнь и спасали от тоски. А потом…
Поднявшись с диванчика, он подошел к окну и долго смотрел на падающий снег. Я не беспокоила его, давая собраться с мыслями. Немного погодя он, не оборачиваясь, начал говорить:
— Знаешь, я далеко не сентиментальный человек. Для меня не существует каких-то бережно хранимых воспоминаний. Но ту часть моей жизни забыть сложно. Когда в ней появилась Киара… Юная, тоненькая белокурая девочка с большими, доверчиво смотрящими на мир синими глазами. Я видел, как меняется ее взгляд, становясь из доверчивого забитым и запуганным. Мне казалось, мы с ней родственные души, лишние в этом замке. Через некоторое время мы сблизились. Сблизились настолько, что я не мог себе представить жизни без нее. Чистая, платоническая юношеская любовь.
Вдруг Кондрад резко развернулся ко мне, продолжая говорить:
— Мы даже не помышляли о плотских утехах, нам просто было хорошо и уютно вместе. Но Стефан решил, что это адюльтер, и, однажды застав нас вместе, безжалостно наказал Киару, обвиняя, в супружеской измене и выказывая свою жестокую натуру, а меня приказал отвести на конюшню, где позднее спустил с меня шкуру. Он избивал меня так, как будто хотел убить, запороть насмерть. И если бы не повисшие на его руках Гайр с ребятами, кто знает, чем бы все закончилось. После этого он распорядился бросить меня умирать без помощи в темницу. Почему он все же позднее прислал лекаря, неизвестно никому, кроме него. Но лекарь оказался беспомощным… или хотел казаться таковым. А впрочем… — Он остановился, о чем-то задумавшись.
— Скорей всего, я излишне подозрителен. Стефан располосовал мою спину практически до костей, и, впадая в беспамятство, я понимал, что скорей всего умру. Уже из последних сил взмолился, обращаясь к своему покровителю, богу войны. И он откликнулся на мой зов. Боги ничего не дают даром — мы заключили соглашение. Он оставил мне жизнь и даровал удачу в военном деле, но забрал возможность любить и быть счастливым, объясняя, что чувства лишь вредят полководцу. Я же обещал увеличить количество его храмов. Тогда мне казалось, что жизнь в обмен на любовь — нормальная сделка, не понимая, на что себя обрекаю в будущем. Неудивительно! Что я знал о любви, будучи практически всеми отвергнутым? Ничего, кроме того, что она приносит боль и одиночество. Так что обмен мне показался честным. Провалявшись три недели, я быстро поправился, и Стефан предложил мне покинуть замок и пройти обучение в армии. Естественно, я с радостью согласился уехать от ненавистного мне герцога.
Кондрад опять замолчал, переводя дух, а я воспользовалась возникшей паузой и спросила:
— Может, ты хочешь пить?
— Не отказался бы от бокала вина, если можно, — улыбнулся муж и добавил: — Вот только боюсь, ты снова буянить начнешь.
Смутившись, я послала ему грозный взгляд и отправилась на кухню. Пока варила себе кофе, на кухню выполз Егор и с подозрением на меня уставился:
— И как это понимать?
— Что понимать? — ответила я, шуруя по ящикам в поисках спиртного.
— Почему ты здесь, а он там? И что ты с таким упорством ищешь?
— Мы разговаривали… Я вот кофе захотела, а ему вино ищу. Ты знаешь, где у мамы заначка? — ответила я, не прекращая своего занятия.
— Я так и знал, — мрачно заметил Егор. — Ты любого мужика до алкоголизма доведешь и глазом не моргнешь. Чем ты его достала?
— Господи, — закатила я глаза, — и это мне говорит родной брат! Ничем я его не достала, просто он мне о своем прошлом рассказывает. Да и принято у них вино вместо воды пить.
— Ну, если о прошлом и принято, тогда пошли, — смягчился Егор и вразвалку отправился к себе в комнату, где вручил бутылку красного грузинского вина.
— На, для себя берег, но для тебя не жалко, — смущенно поведал он мне в ответ на благодарность и вручил два бокала.
Уже около двери я услышала его замечание: — Классный у него мир, если они вино словно воду дуют.
Да уж, Егору там точно было бы комфортно! Смотавшись к себе и вручив Кондраду вино и бокалы, вернулась на кухню и принесла себе оттуда кофе. Мы расположились на кровати поверх покрывала, пододвинув прикроватный столик поближе. Надо заметить, что кровать у меня полуторная, но после того как на ней устроился муж, она показалась мне маленькой и узкой. Умеют все же некоторые мужчины заполнять собой все пространство! Получив мой категорический отказ от участия в санкционированном пьянстве, муж понимающе усмехнулся и, налив лишь себе, продолжил рассказ:
— В армии у меня складывалось все прекрасно. То ли у меня от рождения были способности к войне, то ли сказывалось благословление бога, но ко мне начали прислушиваться все чаще и чаще. Вскоре меня определили в командный состав, что придало мне уверенности в себе. Но случилось и еще одно событие: Стефан подослал ко мне убийцу. Удар был нанесен подло, исподтишка, в спину. Ранение было тяжелым, и провалялся я долго, но снова выкарабкался благодаря покровительству Рицесуаса, который, правда, заявил, что он так этого не оставит и никто не смеет противоречить богу. Тогда я не понял, о чем он говорит. А говорил он о мести. Рицесуас отомстил за меня, уничтожив семью и самого Стефана, и возвел меня на герцогский престол. Одновременно с известием о смерти семьи я узнал о трагическом самоубийстве Киары, но мою душу это известие почему-то не затронуло. Меня вообще в то время мало заботили отношения между мужчиной и женщиной. Я был слишком юн и самоуверен. Приняв в шестнадцать лет герцогство, мне было не до сантиментов и любовных отношений. Все это пришло гораздо позднее.
Кондрад прервал рассказ и, наливая себе еще вина, поинтересовался:
— Я еще не утомил тебя длинной и скучной историей своей жизни?
— Конечно нет, — заявила я, помешивая остывший кофе, который так и не выпила, завороженная рассказом. Я ведь даже не подозревала, что такое возможно. Но я же знала краткое изложение истории от Ниалы, скажете вы. Знала, да, но многое пропустила мимо ушей, поглощенная собственными переживаниями. Стыдно признаться, но это правда. Именно поэтому я сейчас боялась шелохнуться и пропустить хотя бы одно слово из его рассказа.
— Через несколько лет, пережив несколько покушений на свою жизнь от влюбленных до безумия в меня женщин, я начал задумываться: а почему так? Почему я ничего не могу чувствовать? Почему, восхищаясь женской красотой, мое сердце остается безучастным? И еще… Мне все больше и больше стало казаться, что я становлюсь похожим на Стефана. А вот уж этого я хотел меньше всего на свете!