Ты не поверишь, — обратился он ко мне, — меня трижды пытались отравить в отместку за холодность и равнодушие, дважды подсылали наемных убийц и один раз попытались зарезать во сне. Честно говоря, за эти годы я привык видеть в женщине никчемное, капризное, беспомощное и бесполезное существо, пригодное лишь для продолжения рода. Да, их было много в моей жизни, чрезвычайно много, но, как у вас говорят, «из песни слова не выкинешь». И ни одна из благородных дам не смогла затронуть мою душу. Скучные алчные создания с идеальной внешностью.
Мне было неприятно это слушать, и, завозившись, я пихнула мужа, в бок кулаком. Он засмеялся, поймал мою руку и поцеловал:
— Ревнуешь?
— Вот еще новости! — надула я губы, не собираясь признаваться.
— Прости, — повинился он. — Как-то не сообразил, что тебе будет неприятно об этом слушать. Но я уже подхожу к самому главному. Мои владения расширялись. Я за это время успел присоединить к своим владениям Эмирен, который разваливался на части от постоянных разборок лордов между собой, и Уген, сам напросившийся под мою руку после смерти старого короля, не оставившего наследников. После этого князь Маэро объявил мне войну, которую вскоре проиграл в первом же сражении.
— У-у-у, — восхитилась я. — Так ты, оказывается, был с завидным приданым! И куда я глядела?
Кондрад улыбнулся:
— Не перебивай, пожалуйста. Я уже подхожу к завершению истории. В общем, решив, что на Стефана я быть похожим не хочу, начал искать себе спутницу уже в четырех подвластных странах, но так и не нашел.
— Разборчивый потому что! — высказала я свое независимое личное мнение и удостоилась грозного взгляда.
Взгляд на меня не подействовал должным образом, но все же я примолкла, дав ему возможность досказать.
— Мне все это чрезвычайно действовало на нервы. С одной стороны, хотел найти свою единственную, а с другой — меня терзала жуткая скука и мучило любопытство, есть ли на свете женщина, способная не стать обузой. Женщина, не умеющая предавать и висеть камнем на шее.
А-а-а… так вот почему он пытался сделать из меня цирковую мартышку в самом начале. Они скучали! Тьфу! Пахать на нем некому!
— В итоге, практически отчаявшись и озлобившись, я обратился к своему покровителю и стал умолять его расторгнуть наше соглашение или заключить другое. Поскольку за эти годы я везде строил храмы и многократно усилил культ бога войны, он пошел мне навстречу и согласился даровать мне свободу от давнего соглашения, если я сам найду и удержу свою избранницу, следуя пророчеству.
Отпив глоток вина, муж заметил мое состояние и поинтересовался:
— Все еще сочувствуешь?
Находясь под впечатлением от рассказа, я кивнула и услышала:
— Зря! Я получил, что заслужил. Думаешь, я ангел? Нет, на моей совести множество грехов. И рассказываю я тебе все это не для того, чтобы ты начала меня жалеть. Поверь, мне далеко до бедного и несчастного человека. Все, чего я пытаюсь добиться своим рассказом, — это твоего понимания ситуации и ничего больше. Пришло время открыть тайны и удовлетворить твое любопытство.
У меня даже слов не нашлось для ответа. Просто сидела и пялила широко раскрытыми глазами на мужа, оказавшегося знакомым незнакомцем. Он отставил бокал и нежно провел пальцем по моей скуле, продолжая:
— Не наделяй меня несуществующими добродетелями. Я обязан быть жестоким и беспощадным, держа в подчинении четыре страны. И как человек, облеченный властью и могуществом, просто не мог оставаться «белым и пушистым зайчиком». Для меня чужая жизнь не имеет такой ценности, как для тебя. Я вполне в состоянии убить соперника или противника, не испытывая мук совести.
После подобных откровений мне отчего-то захотелось присосаться к грузинскому вину и качественно дерябнуть. Проследив за моим жадным взглядом, Кондрад усмехнулся и покачал головой, отодвигая емкость подальше:
— Ужасаешься, какое чудовище досталось тебе в мужья?
— Не совсем, — затруднялась я подобрать нужные слова, — просто как-то не могу сопоставить двух разных людей в твоем лице. Моего Кондрада и того, о ком рассказываешь ты.
— Это достаточно просто, — прояснил ситуацию мужчина, — ты никогда не видела и не увидишь другого меня. Хочу, по крайней мере, на это надеяться и приложу к этому все усилия. Ты для меня — самый важный в моей жизни человек. Ради тебя я могу постараться и обуздать темные стороны своей натуры. Но лишь при одном условии: если это не будет касаться твоей жизни и безопасности. С остальными людьми, исключая нескольких, я поступал и буду поступать как сочту нужным. И никто в этом не в силах мне помешать.
— Э-э-э, — постаралась я собрать оставшиеся мысли и спросила, стараясь сменить тему разговора, который стремительно перестал мне нравиться:
— Так что там с пророчеством?
В глазах мужа мелькнуло понимание, и он продолжил повествование о событиях, приведших к сегодняшним последствиям.
— Видишь ли, пророчество длинное и не совсем понятное. Слово в слово мне не повторить. Да я и не уверен, что оно касается нас. Бог сказал лишь о части. Вот эту часть мне и следовало выполнить. Чем я и занимался…
— Да не тяни ты кота за хвост!
— Если дословно, то бог сказал: «Та, кого ты ищешь, находится в королевском доме. Но не доверяй глазам своим, она не та, кем кажется. И будь предельно осторожен: не спеши, не привязав ее к себе, если не хочешь потерять и остаться одному». Вот и все. Поразмыслив, я пришел к выводу, что моя суженая — Иалона, принцесса Лайе. Только она из всех королевских семей достигла брачного возраста. И кстати, как доносили лазутчики, была весьма недурна собой. Я решил рискнуть. В конце концов, я ничего не терял, приобретая красивую жену благородных кровей.
— Ну да, ну да… — пробормотала я себе под нос. — Лучше синицей по рукам, чем журавлем по морде.
— Ты о чем?
— Да так… в общем, ни о чем, — неопределенно высказалась я. — Так что там дальше?
— А дальше все пошло наперекосяк, — сообщил Кондрад. — Когда я связался с отцом Иалоны, королем Мариусом, он запросил за дочь та-акую сумму выкупа, что у меня от подобной жадности глаза на лоб полезли. Пришлось немного надавить и пригрозить. И этот хлюпик не нашел ничего лучше, как сбежать с любовницей, обчистив казну и бросив страну и семью.
— Так отец Иалоны жив?! — подскочила я на месте. — Почему ты ей этого не сказал? Муж пожал плечами и высказал свои соображения:
— Сначала мне было как-то безразлично. Ну сбежал и сбежал. Его проблемы. Почему я должен был волноваться по этому поводу? Меня больше тревожило состояние страны, свалившейся мне на руки. И тут, представляешь, ее мать еще разыграла целое театральное представление по поводу того, что если бы я не вмешался, то ее муженек никогда бы не сбежал с другой женщиной и не опозорил ее навеки. Нашла о ком печалиться! Да он ее с первого дня брака обманывал и за каждой юбкой волочился. А виноват в этом оказался я. Так вот, ей показалось этого мало, и она, устроив мне истерику и обвинив во всех смертных грехах, выпила яд. И, прости за подробность, немного испачкала все вокруг, когда поняла, что смерть — это не спектакль.